Никита Петров - «Сталинский питомец» — Николай Ежов

В декабре 1936 года арестовали бывшего соратника Ежова из аппарата ЦК Льва Марьясина, который был ему очень близким другом. Незадолго до этого, в том же году, когда Марьясин был уволен из Госбанка, Ежов предложил ему должность в наркомате внутренней торговли или наркомате тяжелой промышленности; о партийной работе речи не было {812} 812 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 94. С. 43. . В сентябре 1937 года Военной Коллегией Марьясин был приговорен к высшей мере, но расстрелян почти через год, 22 августа 1938 года. Для того времени это была неслыханно большая проволочка. Ежов проявил к делу исключительный интерес и сам руководил следствием. По его указаниям Марьясина постоянно подвергали ужасным побоям. «Я велел отрезать ему ухо, нос, выколоть глаза, резать Марьясина на куски», — говорил Дагину пьяный Ежов [99] См. док. № 14. . По показаниям Фриновского, «если других арестованных избивали только до момента их признания, то Марьясина избивали даже после того, как кончилось следствие, и никаких показаний от него не брали» {813} 813 ЦА ФСБ. АСД Фриновского Н — 15301. Т. 2. Л. 35. . [100] На суде Ежов признал, что приказал избивать Марьясина (Московские новости. 1994. № 5). С другой стороны, по ночам или с перепоя Ежов обычно заявлялся в Лефортовскую тюрьму, где подолгу с глазу на глаз беседовал с Марьясиным {814} 814 Показания телохранителя Ежова В.Н. Ефимова (ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 1. Л. 266–268). . Были ли это задушевные разговоры со старым другом, которому Ежов был не в состоянии помочь? Опасаясь возможных последствий своей бывшей дружеской привязанности, Ежов приказывал сильно его избивать, но сохранял ему жизнь в течение неслыханно долгого времени. Однако в день назначения Берии он спешно приказал расстрелять Марьясина. Ежов понимал, что в руках Берии подобные заключенные были опасны, поскольку могли дать против него показания. Так Ежов расправлялся со старыми друзьями. Его ненависть к полякам, немцам — всему иностранному — еще более поразительна, если вспомнить, что его собственная мать была литовкой (факт, который он, естественно, скрывал).

Число его жертв измерялось тысячами, намеренно уничтожавшихся с помощью «лимитов», «контингентов» и прочих бюрократических выкрутасов. «Лучше пострадают десять невинных, чем ускользнет один шпион», — такова была философия Ежова. «Если во время этой операции будет расстреляна лишняя тысяча людей — беды в этом особой нет», — заявил он в июле 1937 года. Или в январе 1938 года: «В такой широкомасштабной операции ошибки неизбежны». В соответствии с указаниями Сталина он приказал подчиненным пытать заключенных, вынуждая их «признаваться», и иногда сам присутствовал при пытках.

Сам Ежов, однако, не смог вынести своих методов дознания и, когда с ним начали обращаться так же, как с его жертвами, он во всем признался. Это неудивительно. Поразительна его наивность в этой ситуации. Как и многие другие жертвы Большого террора, он считал свой крах «стечением обстоятельств». Когда Берия пообещал сохранить ему жизнь в обмен на искреннее признание на процессе, Ежов с негодованием отверг это предложение, вероятно, забыв, что сам лицемерно предлагал то же самое своим жертвам. В личном письме Сталину в конце ноября 1938 года он сетовал, что после его отставки товарищи, которых он считал своими друзьями, «отвернулись словно от чумного», но кто из его жертв не сталкивался с подобной ситуацией? Ежов приходит к выводу, что он плохо знает людей: «Я никогда не предполагал глубины подлости до которой могут дойти все эти люди» [101] См. док. № 17. . В то же время он испытывал чувство обреченности. Допрашивая Христиана Раковского, которого судили вместе с Бухариным в марте 1938 года, Ежов убеждал его подписать фантастический бред. «Подписывай, Христиан Георгиевич, не стесняйся!» — уговаривал он (как рассказывал Раковский одному из сокамерников). «Сегодня ты, а завтра я» {815} 815 Ответы Д.С. Азбеля в анкете, составленной С.Ф. Коэном (D. S. Azbel': S. F. Cohen. Princeton, N.J., August 1983). Фотокопия любезно предоставлена Нэнси Адлер. .

Что заставило Ежова измениться? Некоторые авторы объясняют его злоупотребление властью комплексом неполноценности, сформировавшимся из-за невысокого роста, простого происхождения и недостатка образования. Действительно, карьера Ежова пронизана недостатком интеллекта. По утверждению В. Тополянского, его комплекс неполноценности породил садизм, особую жестокость испорченного, недоразвитого ребенка, который в своей безнаказанности не знает, когда остановиться, издеваясь над более слабыми {816} 816 Тополянский В. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. С. 301. . Его «инфантилизм», если пользоваться терминологией Тополянского, наверняка сыграл свою роль, но не объясняет перемену {817} 817 Там же. С. 295. . Это же можно сказать и о классовой ненависти, которая якобы возникла на почве дореволюционных трудовых споров, когда он как представитель трудящихся масс столкнулся с промышленниками. Другим объяснением может быть влияние Сталина. Для упрочения своей власти диктатору страны Советов мог понадобиться идеальный исполнитель (как его характеризовал Москвин), очень энергичный человек с огромными организационными способностями, сильная рука с железной хваткой. Когда Сталин наделил его полномочиями, Ежов повиновался с рьяным усердием и преданностью, выполняя любые приказы вождя. Он был прежде всего продуктом сталинской тоталитарной, террористической и бюрократической системы. Насколько нам известно, на настоящий момент это действительно самое правдоподобное объяснение.

Очевидно, что наверх по служебной лестнице Ежова усиленно продвигал Сталин. Являясь партийным аппаратчиком, Ежов был абсолютным новичком в органах госбезопасности. Возможно, он встречался со Сталиным еще в 1922–1923 годах; в 1927 году они были несомненно знакомы, а к 1930 году он был частью «близкого окружения» Сталина. Его стремительное выдвижение на ключевые позиции: начальника распредотдела (1930), члена Центральной комиссии ВКП(б) по чистке партии (1933), председателя мандатной комиссии XVII съезда партии, члена ЦК и Оргбюро и заместителя председателя КПК (1934), секретаря ЦК, председателя КПК, заведующего отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б) и члена Исполкома Коминтерна (1935), — без сомнения, осуществлялось по инициативе Сталина. С 1930 года Ежову разрешается присутствовать на заседаниях Политбюро и иметь доступ к информации на уровне членов Политбюро. С конца 1934 — начала 1935 годов, не являясь членом Политбюро, он находится в верхнем эшелоне партийного руководства, управляя кадровой политикой и государственной безопасностью.

После убийства Кирова в декабре 1934 года Сталин поручил Ежову расследование этого дела, особым распоряжением вынудив главу госбезопасности Ягоду подчиняться его приказам. Фактически Ежов стал представителем Сталина, надзирающим за работой НКВД. В мае 1935 года он представил Сталину «доказательство» того, что бывшая оппозиция в своей борьбе против партии прибегала к террору. Эта версия была им изложена в рукописи «От фракционности к открытой контрреволюции», в первой ее главе, которую Сталин сам отредактировал. С весны 1935 по осень 1936 года он проводил чистку в партии, начатую по инициативе Сталина, занимаясь проверкой и обменом партийных документов. К операции по очистке партийных рядов были привлечены органы НКВД; просочившиеся в партию враги были разоблачены и в отдельных случаях арестованы. Выступление Ежова против бывшего секретаря Президиума ЦИК СССР Енукидзе в июне 1935 года, также инспирированное Сталиным, говорит о том, что разговор шел не только о бывших оппозиционерах, но и о последователях линии Сталина, уличенных в недостаточной «бдительности». Была также проведена чистка и среди иностранных коммунистов и политических иммигрантов в СССР — с целью выкорчевать предполагаемых «врагов» в их рядах. Когда в марте 1936 года Варга пытался защититься от нападок Ежова, Сталин встал на сторону последнего.