Алан Аюпов - Экскурсия в прошлое

Через дорогу от моего дома так же прокладывали теплотрассу. Громадный экскаватор долго грыз землю ковшом-лопатой, пока прогрыз в ней канаву. Не скажу, глубокая она была или нет, для меня тогдашнего она казалось глубоченной. На одной половине дороги лежала куча земли, по второй мы ходили в молочный магазин. У перекрёстка канава сворачивала и шла опять же по ещё одной громадной луже за здание милиции, где снова под трапом сворачивала влево к котельной. Эдакая буква «П» на квартал. Другой же конец уходил в сторону бывшей бани, впоследствии ставшей молочным магазином. Смешно и то, что канава проходила как минимум ещё через две громадные лужи и помойку, пересекала дорогу к поликлинике, шла мимо детского сада, проходила вдоль моста через ручей, скрываясь где-то в районе родильного дома и больницы. Деревянный трап, что шёл к школе, оставался на своём месте. По нему ходили люди в шахту и обратно.

Когда в короба уложили первые трубы, мы заглядывали внутрь. Интересно было!.. Потом появились рулоны смолы. Мы отрывали куски и жевали. Воняла она нефтью, однако жвачки в то время у нас не было. Да и была ли она вообще?!

— А ещё во втором районе кроме «горноспасаловки» была и пожарка, с её пятиэтажной каланчой, самое высокое строение в районе после телевышки! В ней (каланче), на уровне нижнего перекрытия пятого этажа, лежали несколько незакреплённых брусьев на которых сушили пожарные рукава… Было особым шиком справить хотя бы малую нужду с этих брусьев и не ухнуть вниз… Хотя и такое бывало!.. Один наш товарищ с горноспасаловки ухнул вниз, но ведь снега-то до второго!!! Результат-5 минут обморока.

Помню и я нашу пожарку. Находилась она наискосок от остановки из города, или через дорогу от остановки в город. Как-то раз мы туда совершили набег, очень уж хотелось полазить по деревянным домикам, лестницам и прочей чепухе. Но нас быстро прогнали. Так что получить удовольствие нам не удалось.

А вот со второго этажа дома дореволюционной постройки, прыгнул. Не в снег, а на асфальт. Поспорил, и прыгнул. Развели, как дурачка.

— Мне до сих пор каждую ночь снятся сны про мой город! хотя уехала оттуда очень давно! Очень скучаю по нашим людям, природе, такого больше нет нигде, и уже никогда не будет!

— Я уехала из Воркуты в 13 лет. До сих пор помню, как плакала на вокзале, и просила маму остаться. Говорят, что годы стирают воспоминания, но забыть родной город невозможно.

Нет, для меня Воркута не была родным городом. Я был туда привезён на показ отцу, пока был жив. Мать была уверена, что не довезёт меня до посёлка. Я оказался хитрее. Не только дожил, но и выжил в том климате. Можно сказать, что мой посёлок стал моим вторым родным домом.

А вот сестра моя так она родилась в посёлке. Я даже помню, как ходил смотреть на неё. Да что можно было увидеть снизу?.. мать была на третьем или четвёртом этаже, показывала из окна какой-то кулёк. Разве рассмотришь с такого расстояния?!

Смешное произошло когда сестра получила аттестат!.. Имея в деле копию свидетельства о рождении, какой-то малограмотный завуч, видя место рождения Коми АССР, написал в графе национальность — комячка! Во, проблем было!.. А сестра плакала. Ей обидно было, что её, русскую, в комики записали.

Вообще-то в нашей семье поверье какое-то было с этими национальностями. Может поэтому я такой интернационалист, и ненавижу нацистов. Когда я родился, а надо сказать, что матушка моя родила меня в селе, а не в родильном доме, бабка пошла в сельсовет, зарегистрировать это потрясающее событие. Председатель и спросил:

— Национальность?

Бабка моя неграмотная была, читала по буквам, складывала их в слоги, после слово целиком произносила. А тут такие словеса!.. Ну и говорит:

— Да откуда же я знаю?! Сначала здеся были русские, и мы были русскими. Потом румыны пришли!.. А теперь и не знаю!..

Председатель видимо уже сталкивался с подобными случаями, говорит:

— А ты-то сама, бабушка Ефросинья, кто по национальности: русская или украинка?

Бабуля, забыв, что родилась в российской империи при Николае втором, не долго думая, говорит:

— Ну, коли я на Украине живу, то, стало быть, украинка.

— Значит, и внук твой кто по национальности? — Обрадовался такой смекалке председатель.

— Украинец. — Ответила бабка, не подозревая, что делает.

Когда она пришла домой с этой бумагой, мать сначала разозлилась, а потом от хохота никак не могла отделаться. Всё смеялась:

— Папа рус, мама рус, а Иван молдаван!..

Пришлось ей идти, переделывать метрику.

— Вспоминаю наш двор на улице Гоголя, продуктовый магазин в нашем доме с самым вкусным мороженым. Как перебегали дамбу, идя в школу номер тридцать, и, возвращаясь домой, катались с горки на портфелях возле подземного перехода. Помню огромные сугробы, в которых выкапывали целые лабиринты. И прав тот, кто говорит, что на севере особенные люди: добрые и отзывчивые! Поверьте, таких я больше нигде не встречала. И забыть свой самый любимый и родной город невозможно. Только очень жаль, что нет возможности приехать туда ещё хоть ненадолго!

— Помню, ехал в поезде ЭР-200. Из Москвы в Санкт-Петербург. В вагоне-ресторане подсели два педагога. Один из политехнического, другой из Горного. Говорю, что учился в ЛГИ, только в Воркутинском филиале. Как он обрадовался, что я из Воркуты. И рассказал историю из восьмидесятых годов. Как однажды попали в пургу… Как оставили машину… Как было тяжело и страшно… На их счастье с ними был Воркутинец.

«Еле дошли до посёлка, где заснеженные бараки, из которых торчали одни антенны. В первое окно, где свет горел, постучались. Открылась дверь и на пороге стоял огромный…

„Наверное, шахтёр!“ — Сказал преподаватель.

Вот тут и произошло самое страшное! Воркутинец попросился в туалет!.. Я думал, нас, за эту выходку убьют! Но ничего подобного!.. Нас пригласили, накормили и дали возможность переждать пургу. Да! Какие замечательные люди — эти Воркутинцы! — И добавил, — Попросись в туалет в Москве или в Санкт-Петербурге, в лучшем случае пошлют… Или скинут с лестницы».

Да, там, за полярным кругом на 67-ой параллели, иначе нельзя. Там пьяные по улицам не валялись. Каждый знал, что, не дай бог, он окажется в таком же положении?! Поэтому помогали друг другу, спасали друг друга. Продукты хранили в общем тамбуре на полочках, и никто никогда не брал чужого. Замков в дверях не было. А зачем они нужны? От кого закрываться?!

— А ещё Воркута конца 50-х — начала 60-х — это мощный культурный слой. Писатели, артисты, музыканты. Не все же уезжали сразу после освобождения…

— Помню, это было в шестом классе. Наша классная руководительница Тамара Ефимовна Бачило повела весь наш класс на творческую встречу с московскими писателями. Был жуткий мороз. Всё проходило в каком-то деревянном доме культуры, не то строителей, не то железнодорожников. Дерево трещало от низкой температуры. Мне хорошо запомнился молоденький, начинающий писатель Аркадий Арканов. Он читал свои юмористические рассказы, а за спиной его на сцене важно восседали московские писатели, и смеялись вместе с залом. Вдруг Арканов остановился на полуслове, ему что то шептали его товарищи, он бросил свою книжку и пулей выбежал на улицу. За ним, немного помявшись, короткими перебежками, последовали все писатели со сцены. А затем и весь зал. Толпа замерла, и устремила свои взоры на небо. Там в ясном и чёрном небе, играя невообразимыми красками, гипнотизируя всех и вся, полыхало СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ. Арканов заплакал…