Игнасио Идальго де Сиснерос - Меняю курс

Чтобы сгладить плохое впечатление от ужина, я приказал принести три бутылки подаренного мне Хемингуэем замечательного [382] французского коньяка, которые я хранил как величайшую ценность. Мы подняли несколько тостов, выпив до дна одну бутылку, и ужин закончился довольно оживленно, несмотря на не совсем удачное начало. Советские товарищи, в отличие от нас, не смаковали, а выпивали содержимое своих рюмок залпом, как пьют неприятное лекарство, чтобы не заметить его вкуса.

Проведя в Испании некоторое время, советские летчики переняли и от нас кое-какие, правда не всегда хорошие, привычки. Больше всего меня раздражало, когда во время бомбардировок люди, демонстрируя свое хладнокровие, не спешили укрыться в убежище. К чему эти бессмысленные жертвы, если их можно избежать? Я, как начальник, считал своим долгом последним спускаться в убежище и вынужден был ждать такого храбреца, хотя мне совершенно не хотелось попадать под бомбежку.

Вот этой несносной манере, доставившей мне немало огорчений, стали подражать наши дорогие советские друзья. Когда раздавался сигнал воздушной тревоги, они соперничали с испанцами в том, кто дольше останется наверху. Однажды произошел такой случай. Рядом с испанским капитаном, не спеша направлявшимся в укрытие, упала бомба. Все уже думали, что его разорвало на куски, как вдруг из облака пыли выбежал совершенно голый человек, стыдливо прикрывавший руками некоторые части своего тела. Никогда не забуду вида этого капитана и его испуганного лица. Он чудом остался жив. Осколки разорвавшейся бомбы не задели его, но взрывная волна подхватила, отбросила на несколько метров и сорвала всю одежду.

Другой случай закончился трагически. Это произошло под вечер на аэродроме в Алькала. Прозвучал сигнал тревоги, мы направились к бомбоубежищу. Я уже собирался спуститься вниз, когда увидел начальника аэродрома майора авиации Авгстина Сан Саинса и советского офицера, начальника штаба истребительной группы, которые стояли посреди поля и как ни в чем не бывало разговаривали. В этот момент на них обрушилась серия бомб. Из-за большого облака пыли, окутавшего аэродром, ничего нельзя было различить. Когда же мы подошли к месту взрыва, то обнаружили, что от Сан Саинса ничего не осталось - его тело было разорвано на куски. Советский офицер получил ранение в ногу. После этого случая с игрой в храбрость было покончено. [383]

Гвадалахарское сражение

В то же время, когда шли бои на Хараме, фашистские войска, состоявшие почти исключительно из регулярных частей итальянской армии, предприняли наступление на Малагу и взяли ее.

Узнав о легкой победе итальянцев, Муссолини решил, что неудачи франкистов под Мадридом - результат невысоких боевых качеств испанских фашистских войск и некомпетентности генералов, командовавших ими. Ему было невдомек, что любую армию, какой бы хорошей она ни была, постигла та же участь, если бы она столкнулась с героизмом и самоотверженностью народа, защищавшего свою столицу. Со свойственным ему фанфаронством Муссолини принял следующее решение: итальянское командование в Испании обойдется без испанцев и возьмет дело захвата Мадрида в свои руки, чтобы раз и навсегда покончить с положением, которое наносит такой урон престижу фашизма.

На многочисленных судах итальянцы начали перевозить в Испанию под прикрытием мощной эскадры не только боеприпасы, танки, самолеты, но и множество военных специалистов, регулярные дивизии и фашистские легионы, полностью экипированные и вооруженные. Из них был сформирован Итальянский армейский корпус в составе четырех дивизий (под командованием генералов Коппи, Росси, Нуворали и Бергонцоли), смешанных бригад Синих и Черных стрел, танковых батальонов, роты огнеметов, дивизионной и корпусной артиллерии, авто- и мотопулеметных рот, противозенитных и противотанковых батарей и всевозможных служб.

Перед этим моторизованным, насчитывавшим примерно 50 тысяч человек, армейским корпусом, который прикрывали с воздуха 140 боевых самолетов, была поставлена следующая задача (оперативный план итальянцев попал в наши руки): прорвать Гвадалахарский фронт; в течение трех дней захватить город Гвадалахару; на четвертый день занять Алькала-де-Энарес и, таким образом, полностью перерезать все коммуникации Мадрида.

Итальянское командование было уверено, что блокированные республиканские войска, увидев итальянцев у ворот Мадрида, разбегутся, не оказав никакого сопротивления.

Вражеское наступление на Гвадалахару началось 8 марта 1937 года. Дивизия, получившая задание прорвать фронт, оттеснила республиканские силы. Ворота Мадрида оказались [384] открытыми. Итальянские моторизованные колонны, преодолевая сопротивление остатков республиканских частей, продолжали продвигаться вперед. Успешное начало не оставило у итальянского командования ни малейших сомнений, что захват города обеспечен.

Командующий Итальянским корпусом генерал Роатта (в Испании он носил имя Манчини) отдает войскам приказ сократить и без того короткий срок операции по захвату Мадрида. В своем приказе он писал: «Завтра в Гвадалахаре, послезавтра - в Алькала-де-Энарес, через два дня - в Мадриде!»

Муссолини, находившийся в то время на борту крейсера «Пола» на пути в Ливию, направил итальянским войскам послание, в котором поздравил с первыми успехами и заявил, что не сомневается в окончательной победе.

Создавшееся опасное положение вынудило республиканское командование спешно снять все части с Мадридского фронта и послать их на Гвадалахарский. Генерал Висенте Рохо, руководивший операцией, описывает этот критический момент следующим образом: «Никогда еще переброска войск не осуществлялась так быстро и в таком порядке. Наши войска сосредоточиваются, организуются, развертываются и начинают встречную атаку. У них не хватает средств связи, однако они действуют энергично, так как командиры имеют конкретные задачи и правильно их выполняют».

Известие о том, что нас атаковали итальянские фашистские дивизии, явилось великолепным мобилизующим фактором. Хотя большинство бойцов-республиканцев еще не оправилось после тяжелых боев на Хараме, все рвались в бой. Каждая часть оспаривала честь сражаться против иностранных интервентов. Это породило невиданный энтузиазм, позволивший дать достойный отпор врагу. Наши войска не только остановили наступление, но и перешли в контратаку. Во время этих боев мы убедились, что «фашистский боевой дух» не так страшен, как это пытались изобразить фашистские главари. В результате нескольких контратак враг вынужден был отступить.

Очень коротко расскажу о двух основных фазах битвы под Гвадалахарой и некоторых эпизодах, которые дадут представление об этом сражении.