Игнасио Идальго де Сиснерос - Меняю курс

Впервые после разговора с Камачо я смог тщательно обдумать положение, в котором оказался. Оно было не из легких. Я знал лишь, что приехал в Мадрид принять участие в восстании против короля, но не имел никакого представления, каким образом оно будет осуществлено, кто его участники, что нужно делать.

Я хотел повидать Легорбуру или Нуньеса де Прадо, но они словно сквозь землю провалились. После нескольких бесплодных попыток мне удалось наконец установить по телефону связь с Сандино. Он находился в здании военного министерства, [169] в крыле, занимаемом авиационным ведомством. Мне показалось, ему не доставило большого удовольствия мое желание поговорить с ним. Он дал мне понять, что находится под арестом и не может покинуть помещение министерства. В результате моей настойчивости договорились попытаться встретиться во второй половине дня. Обычно после двух часов в учреждениях уже никого не бывает.

В пять часов вечера я появился в министерстве и без малейших затруднений проник в комнату, где находился Сандино. Я застал его весьма унылым и озабоченным. Подполковник сказал, что причину ареста ему не объявили, и он опасается, не сообщил ли кто-либо о его связях с республиканцами. Поведав о цели приезда, я попросил ввести меня в курс дела и дать инструкции мне и другим прибывшим со мной летчикам.

В общих чертах Сандино рассказал следующее. Движение возглавляет хунта под руководством Алькала Самора, в которую среди прочих входят Асанья{84}, Прието, Касарес Кирога{85}, Маура… В случае успеха хунта станет правительством. Восстание поддерживают социалистическая партия и Всеобщий союз рабочих (УСТ), которые объявят всеобщую забастовку по всей Испании.

Об участии военных он сообщил, что оно весьма широко - на стороне восставших выступит целый ряд гарнизонов. При этом Сандино назвал имена генералов, готовивших мятеж: Нуньес Прадо, Кейпо де Льяно… Движение поддерживают и многие офицеры из авиации. Главный удар предполагается нанести по аэродрому «Куатро виентос». Его радиостанция должна передать приказ к началу действий на других аэродромах и в гарнизоны. Нарисованная Сандино картина произвела на меня впечатление хорошо подготовленного заговора, руководимого влиятельными лицами и поддерживаемого рабочими и большей частью народа.

Когда Сандино закончил, я попросил сказать, что конкретно должны делать Мельядо, Валье и я, с кем установить связь, когда и куда явиться, кто будет руководить взятием аэродрома «Куатро виентос» и т. д. и т. п. Короче говоря, я хотел узнать, какую роль отводят нам. Но энтузиазм, с которым он сообщал общие сведения, объяснял обстановку, [170] превратился в пустую болтовню, когда речь зашла о конкретных вещах. Он заявил, что, находясь под арестом, потерял контакт с товарищами и не осведомлен о последних распоряжениях, и порекомендовал повидаться с Мигелем Маура, членом хунты, занимавшимся подготовкой участия военных в восстании. Иными словами, мне предстояло восстановить связь с Маура, Рамоном Франко и капитаном Фуэнтесом, в доме которого на следующий день было назначено собрание Доенных.

Сандино сообщил приметы дома, где скрывался Рамон Франко, дал явочное письмо к Маура, с которым я не был знаком, и рассказал, что нужно сделать, чтобы присутствовать на предстоящем совещании.

Я вышел из министерства так же свободно, как и вошел туда.

Свидание с Сандино вызвало во мне противоречивые чувства. После его информации об общем положении дел я несколько успокоился и воспрянул духом, хотя меня тревожил ряд моментов, показавшихся мне неясными, тем более что Сандино, ответственный за подготовку восстания в авиации, многого не смог объяснить мне. Я не понимал, почему отсутствует связь между заговорщиками именно в эти решающие дни. Ведь я проник в министерство без всяких затруднений, что могли сделать и другие. Я так и не узнал от Сандино ни имен других летчиков - участников операции на аэродроме «Куатро виентос», ни ее плана. Я стал подозревать, что плана нет и в «Куатро виентос» ничего не подготовлено. С другой стороны, меня несколько удивил приказ посетить самого члена революционной хунты, ибо это означало, что Сандино возложил на меня почти накануне восстания задачу установления соглашения с ним, а также поручение присутствовать на следующий день на собрании военных. Мне казалось, поскольку я не принимал участия в организации выступления и приехал в Мадрид всего лишь за три дня до него, то мне просто укажут место, которое, по моим представлениям, должно было быть уже определено для меня руководителями.

Я отправился в небольшой особняк, в котором жил Маура, и через слугу передал ему записку Сандино. Меня ввели в нарядный кабинет с великолепным диваном и креслами, обтянутыми красной кожей. На одном из кресел лежала гитара. Я запомнил эту деталь, ибо мне казалось совершенно немыслимым, чтобы в такое время в кабинете одного из руководителей восстания кто-либо мог думать о развлечениях. [171]

Я не знал Маура и не предполагал, что он так молод. Первое впечатление о нем было положительным. Маура показался мне человеком энергичным, решительным, простым, с приятной внешностью. Он был хорошо одет и совершенно не похож на революционера в моем представлении.

- Итак, вы приехали из Мелильи, чтобы принять участие в захвате «Куатро виентос»? - обратился он ко мне.

И сразу же с огромным воодушевлением заговорил о восстании. По его словам, все прекрасно подготовлено, успех гарантирован. Слушая его, я успокоился. Его оптимизм придал мне бодрости. Затем он спросил:

- Теперь расскажите мне о военных, все ли подготовлено и уверены ли участники в себе?

Я оцепенел от изумления. Я пришел, чтобы он ввел меня в курс дела, а получалось наоборот - я обязан информировать его. Пришлось напомнить ему, что я приехал только сегодня утром и ни о чем не осведомлен. Сандино приказал мне установить связь с ним и Рамоном Франко именно для того, чтобы получить приказ о дальнейших действиях. После моих слов он почувствовал себя несколько неудобно, но затем все так же бодро заявил:

- Хорошо, очень хорошо. Отправляйтесь повидать Франко и договоритесь с ним.

Все же свидание с Маура произвело на меня отрадное впечатление. Он показался мне человеком, внушающим доверие. Я вышел от него воодушевленным и спокойным, хотя настораживало то, что представитель хунты, на обязанности которого лежала связь с военными, спрашивал меня о ходе дел и не имел ни малейшего представления о подготовке восстания на аэродроме «Куатро виентос».

Я отправился разыскивать дом, где скрывался Рамон Франко, сгорая от нетерпения поговорить с ним.

Мне и в голову не приходило принимать какие-либо меры предосторожности. Я вел себя так, как если бы находился в официальном отпуске. Я побывал в здании министерства, посетил Маура, совершенно не думая, что могу быть задержан полицией. Мое поведение в тех условиях было абсурдным, но в то же время старший офицер, действовавший столь неосмотрительно, вряд ли мог вызвать подозрение.