Константин Оберучев - В дни революции

-- Хорошо, я распоряжусь, -- сказал генерал Ходорович и направился вместе со мной из кабинета.

Он отдал комендантскому адъютанту распоряжение о немедленном моем освобождении, и мы расстались, любезно попрощавшись.

Через четверть часа мы были уже на гауптвахте, и толпа сидельцев гудела, приветствуя моё освобождение, в котором они не сомневались.

Собрав вещи и попрощавшись с товарищами по заключению и пожелав им тоже скорейшего выхода, я отправился в канцелярию штаба для совершения некоторых формальностей.

И здесь случилось то, что даёт мне радость и счастье на всю жизнь, чтобы со мной не произошло и какие бы испытания не пришлось претерпеть!

Когда я сидел в канцелярии, один из писарей, воспользовавшись отсутствием офицера, подошёл ко мне и тихо, шёпотом говорит:

-- Ваше Высокоблагородие. Сегодня должны будут казнить двух человек, -- одного солдата, сидящего в крепости, а другого вольного, сидящего в Лукьяновской тюрьме. Уже пошли рабочие готовить виселицу и могилы для них. Сегодня ночью будет казнь.

"Не может быть, не должно быть, чтобы в радостный светлый день российской революции, когда над печальной родиной моей встаёт заря свободы, не может быть, чтобы кто-нибудь был казнены Не может радость нашей теперешней жизни быть омрачена казнью", -- подумал я и, совершенно не интересуясь за что они приговорены к смерти, спросил фамилии осуждённых, долженствовавших сегодня принять смерть.

Фамилию солдата он знал и сказал мне; фамилию штатского он не знал.

Освобождённый, я прежде всего направился к моим друзьям сказать, чтобы они пошли к Командующему Войсками и попросили его отменить казнь.

Они немедленно это сделали; генерал Ходорович без колебаний согласился отменить казнь, и день моего освобождения на заре русской свободы ознаменовался сохранением жизней двум приговорённым.

Я видался потом с ними при посещении мест заключения. И надо было видеть то счастье, которое сияло в их глазах, благодаря сохранению жизни, чего они никак не ожидали.

Я пришёл домой в радостные объятия ожидавшей меня семьи, а в тот же день вечером мне сообщили, что я избран в Исполнительный Комитет Совета Общественных организаций, который явился новой революционной властью в Киеве.

Так начались дни моей новой свободной жизни.

Военный комиссар в Киеве.

На следующее утро было заседание Исполнительного Комитета.

Я пошёл на него.

Исполнительный Комитет, явившийся новой революционной властью в Киеве, сконструировался таким образом.

Представители целого ряда общественных организаций, работавших в Киеве, как то: Союз Городов, Союз Земств, Кооперативы и др. -- равным образом, представители политических партий, а также национальных организаций, -- все они составили Совет общественных организаций, который и избрал Исполнительный Комитет из среды так или иначе известных в Киеве общественных деятелей.

На первом же заседании Исполнительного Комитета, ещё до моего освобождения, я был избран Военным Комиссаром г. Киева и теперь требовалось только моё согласие, каковое мною и было дано.

Исполнительный Комитет, новый орган власти, -- и таковым он был признан Временным Правительством вскоре после своего сконструирования, -- не имел своего помещения, и киевская городская дума приютила его.

Таким образом вся политическая жизнь Киева сконцентрировалась в Думе.

Сюда приходили представители разных общественных организаций, правительственных учреждений, рабочие, солдаты, офицеры, кто так или иначе интересовался новой жизнью и его органами. Приходили засвидетельствовать свою преданность новому строю и верность началам свободы, приходили просить указаний, что делать, как держать себя в тех или иных случаях.

Приезжали многие из провинции просто спросить указаний, как сконструировать власть, так как существующая власть растерялась и не знает, что ей делать, что можно и чего нельзя.

Быстро Киев стал центром всего района, сюда стекались сведения с разных сторон и давались директивы.

Одновременно с Исполнительным Комитетом общественных организаций сконструировался в Киеве Совет рабочих депутатов. Киев -- город, в котором довольно много фабрично-заводских предприятий, и рабочее население его исчисляется тысячами. Понятно, что в нём должен был организоваться свой Совет и Исполнительный Комитет. Само собою разумеется, что от Совета рабочих депутатов необходимо было избрать членов в общегородской Исполнительный Комитет, повторяю, уже признанный в то время органом революционной правительственной власти.

Явился вопрос о пополнении Исполнительного Комитета представителями гарнизона, офицерами и солдатами.

Вопрос весьма важный. Необходимость пополнения Исполнительного Органа представителями гарнизона была ясна для всех. Но это пополнение могло состояться двумя путями. Или представители войск будут выбраны на явочных митингах, путём избрания случайных людей, оказавшихся на митинге, или же их можно избрать путём двухстепенных выборов: на собрании представителей войсковых частей, избранных тоже на своих полковых собраниях.

В первом случае в члены Комитета могли попасть случайные люди, совершенно не выражающие ни воли, ни мнений гарнизона, во втором, при планомерно проведённых выборах, возможно получить действительное представительство всего гарнизона.

Ясно, что Исполнительный Комитет должен был остановиться на втором пути, тем более, что попытки организовать явочные военные митинги для выборов на них представителей в Исполнительный Комитет уже были.

Президиум Исполнительного Комитета решил вместе со мной, Военным Комиссаром, поехать к Командующему Войсками для переговоров по этому поводу.

Назначен был определённый час для поездки к генералу Ходоровичу.

А тем временем, я решил отправиться к генералу Ходоровичу, как Военный Комиссар.

Ровно через сутки после первого визита и нашего первого знакомства я вхожу в тот кабинет, где вчера состоялась первая встреча и беседа по текущему моменту со мной, тогда ещё арестованным.

Я представился генералу и обратился к нему с предложением дать мне разрешение на посещение казарм для ознакомлении солдат и офицеров с текущим моментом и выяснения его значения для народа и армии.

-- Вы разрешите, Ваше Превосходительство, мне посетить казармы. Ведь, многие в тумане. Не знают, что делать, как отнестись к текущим событиям. Наши офицеры, в огромном большинстве, стоят в стороне от политики и рискуют оказаться не в состоянии ответить на многие вопросы, которые несомненно сыпятся на них сейчас со стороны солдат. И выйдет осложнение, произойдёт недовольство. Нужно помочь и той и другой стороне. -- так говорил я.