Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

Еще въ 1910-мъ году, въ бытность нашего министра иностранныхъ дѣлъ въ Германіи, С. Д. Сазоновъ имѣлъ случай бесѣдовать съ Императоромъ Вильгельмомъ въ Потсдамѣ по вопросу объ отношеніяхъ Германіи и Турціи.

Въ этой бесѣдѣ русскій министръ коснулся роли Германіи въ развитіи панисламистскаго движенія.

— Пока пропаганда эта оставалась исключительно на религіозной почвѣ, — сказалъ С. Д. Сазоновъ, — т. е., служила проявленіемъ лишь духовной идеи халифата, Россія могла еще относиться къ ней безъ особой тревоги. Но съ тѣхъ поръ, какъ пропаганда панисламизма приняла характеръ политическій, наше отношеніе къ ней, — сказалъ русскій министръ, — должно измѣниться. Выступленіе Германскаго Императора въ роли покровителя мусульманъ не можетъ не внушатъ намъ немало безпокойства. Появленіе новаго халифата — «Берлинскаго» — естественно должно безпокоить Россію, насчитывающую свыше 20 милліоновъ мусульманскихъ подданныхъ, и вызывать ея недовѣріе.

Въ силу всѣхъ этихъ соображеній, предложеніе Энвера, естественно, не могло не вызвать къ себѣ подозрѣній и поэтому Великій Князь Верховный Главнокомандующій не считалъ желательнымъ давать турецкому правительству право дѣлать заключеніе о важно-юти для Россіи отвода отъ нашей Кавказской границы войскъ IX и ХІ-го пограничныхъ корпусовъ. Въ самомъ дѣлѣ, въ политическомъ отношеніи такая позиція могла бы быть истолкована какъ признакъ

слабости Россіи; въ дѣйствительности же, Турція, съ военной точки зрѣнія, по тогдашней оцѣнкѣ, не представляла русской Кавказской границѣ особой угрозы. Гораздо болѣе важной задачей представлялось препятствованіе Турціи сосредоточить ея силы во Фракіп.

Телеграмма русскаго консула въ Дарданеллахъ о томъ, что германскія военныя суда «Гебенъ» и «Бреслау» входятъ въ проливъ, прервала обсужденіе предложеній Энвера, хотя и встрѣчавшихъ, повидимому, сочувствіе у Великаго Визиря, но далеко не вызывавшихъ среди членовъ правительства полнаго единства. По мнѣнію Верховнаго Главнокомандующаго, фактъ пропуска нѣмецкихъ боевыхъ судовъ черезъ проливы являлся рѣшающимъ въ отношеніи дальнѣйшей позиціи Турціи. Никакія увѣренія о покупкѣ этихъ судовъ у Германіи не могли, конечно, измѣнить впечатлѣнія грубѣйшаго нарушенія нейтралитета Турціи въ пользу Германіи. Русскій Министръ Иностранныхъ Дѣлъ, въ своей телеграммѣ на имя посла въ Константинополѣ, свидѣтельствовалъ, что статьей 56-й Лондонской морской деклараціи 1909 г., хотя и не ратифицированной, но уже примѣнявшейся державами и потому пріобрѣвшей характеръ обычнаго международнаго морского права, признается переходъ подъ нейтральный флагъ непріятельскаго торговаго судна послѣ открытія военныхъ дѣйствій ничтожнымъ. Тѣмъ съ большимъ основаніемъ, — добавлялъ С. Д. Сазоновъ, — положеніе это должно быть примѣнимо къ военнымъ судамъ.

Тѣмъ не менѣе, несмотря на этотъ протестъ, окончательнаго разрыва съ Турціей не произошло.—Прибывшіе въ Константинополь германскія военныя суда между тѣмъ продолжаютъ свое вызывающее поведеніе; онѣ бросаютъ якорь у входа, противъ Буюкъ-Дерэ, въ виду лѣтней резиденціи, занимавшейся русскимъ посломъ. Послѣднему ясно слышны звуки нѣмецкаго гимна «ВеиІзсМаіні йЬег АНе8» 5ежедневно исполняемаго на борту названныхъ крейсеровъ.

Въ дальнѣйшемъ, чтобы симмулировать продажу Турціи крейсеровъ, нѣмецкій флагъ на нихъ замѣняется турецкимъ, названія судовъ передѣлываются на турецкій ладъ, а команды, оставшіяся на судахъ, довершаютъ маскарадъ замѣною своихъ нѣмецкихъ головныхъ уборовъ на фески.

Прибытіе въ Константинополь нѣмецкихъ военныхъ судовъ вызвало въ населеніи турецкой столицы взрывъ энтузіазма.

М. Н. Бирсъ сообщаетъ въ Петроградъ 14-го августа: «Здѣсь упорно держится слухъ о возможности прихода двухъ австрійскихъ

военныхъ судовъ, крейсирующихъ въ Эгейскомъ морѣ. Ихъ появленіе окончательно вскружитъ голову туркамъ»...

И въ самомъ дѣлѣ. — Усиленіе турецкаго военнаго флота двумя крупными боевыми судами изъ состава германскихъ морскихъ силъ, дѣлало уже возможнымъ выходъ нашихъ противниковъ въ Черное море. — Къ тому же во главѣ этого соединеннаго флота становится энергичный нѣмецкій адмиралъ Сюшонъ, который, какъ до насъ дошли слухи, по указанію германскаго посла, 'барона фонъ-Вангенгейма, и выполняетъ въ концѣ октября 1914-го года набѣгъ на русскіе черноморскіе берега, явившійся началомъ открыто-враждебнаго выступленія Турціи противъ Россіи.

По сообщенію русскаго посла въ Константинополѣ, хорошо знавшаго нравы Порты, не будь эта развязка дана самими нѣмцами, неопредѣленное поведеніе Турціи въ отношеніи Россіи — не миръ и не война — могло бы продлиться еще довольно долго. Но Германія была какъ разъ въ это время весьма заинтересована созданіемъ возможныхъ затрудненій Россіи, въ виду развитія арміями послѣдней широкаго наступленія на лѣвомъ берегу р. Вислы, въ направленіи Силезіи.

Впослѣдствіи выяснилось намѣреніе со стороны нашихъ военныхъ противниковъ объяснить нападеніе на русскіе прибрежные пункты репрессіей за минную атаку русскихъ миноносцевъ турецкой эскадры, якобы, мирно упражнявшейся въ Черномъ морѣ, вблизи Босфора, въ учебной стрѣльбѣ. Однако С. Д. Сазоновъ немедленно и вполнѣ категорически отвергъ фактъ враждебной противъ Турціи иниціативы со стороны нашего Черноморскаго флота.

Черезъ нѣкоторое время была обнаружена высадка съ шаланды небольшой турецкой партіи на пустынномъ Бессарабскомъ берегу. Эти смѣльчаки, подъ руководствомъ турецкаго офицера, совершили довольно глубокій рейдъ, повпдимому, надѣясь поднять возстаніе или произвести панику въ южныхъ уѣздахъ Бессарабіи. — Затѣя ихъ ,конечно, не удалась: они были переловлены и объявлены военноплѣнными.

Для Верховнаго Главнокомандующаго совершившійся разрывъ съ Турціей, конечно, не былъ неожиданностью. Великій Кпязь, будучи назначенъ на постъ Верховнаго Главнокомандующаго, въ одинъ изъ первыхъ же докладовъ ему, утвердилъ предположеніе Главнаго Управленія Генеральнаго Штаба, разработанное еще въ мирное время, о переброскѣ въ періодъ начальнаго развертыванія русской арміи на западѣ, значительной части кавказскихъ войскъ противъ Центральныхъ Державъ. Для прикрытія же границъ на Кавказѣ, на

случай угрозы со стороны Турціи, были оставлены самыя небольшія силы, которыя должны были быть впослѣдствіи усилены подкрѣпленіями изъ состава войскъ Туркестанскаго и Омскаго военныхъ округовъ.

Несмотря на крайнюю недостаточность этого количества войскъ, состоявшееся выступленіе Турціи не вызвало поэтому сколько ни-будь существенной обратной переброски войскъ на Кавказъ. Туда была возвращена съ запада только кавказская кавалерійская дивизія. полки которой сроднились съ Кавказомъ и пріобрѣли тамъ въ прежнія войны съ Турціей неувядаемую боевую славу.