Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

«Едва ли перемѣна въ Верховномъ Главнокомандованіи измѣнитъ исходъ войны, — писала «ГоввівсЬе 2еііип^». — Выступленіе русскаго Самодержца въ роли Верховнаго Главнокомандующаго -скорѣе является доказательствомъ предстоящаго развала арміи и государства. — Во всякомъ случаѣ паденіе Великаго Князя вызывается скорѣе причинами политическими, чѣмъ военными соображеніями»...

Интересно отмѣтить, что генералъ Брусиловъ, перешедшій впослѣдствіи на службу большевиковъ, а ранѣе бывшій сотрудникомъ Великаго Князя, хорошо его знавшій, такъ отзывается въ

своихъ воспоминаніяхъ о Великомъ Князѣ Николаѣ Николаевичѣ.

«По моему мнѣнію, въ это время лучшаго Верховнаго Главнокомандующаго нельзя было найти. Это человѣкъ, несомнѣнно всецѣло преданный военному дѣлу, и теоретически и практически знавшій и любившій военное ремесло. По натурѣ своей онъ былъ страшно горячъ и нетерпѣливъ, но съ годами успокоился и уравновѣсился. Назначеніе его Верховнымъ Главнокомандующимъ вы* звало глубокое удовлетвореніе въ арміи. Войска вѣрили въ него и боялись его. Всѣ знали, что отданное имъ приказаніе должно быть исполнено, что отмѣнѣ оно не подлежитъ и никакихъ колеоаній не будетъ»...

Но еще любопытнѣе то, что большевистская власть въ Россіи нашла возможнымъ оставить этотъ отзывъ въ своемъ изданіи, признавъ, такимъ образомъ, это сужденіе справедливымъ....

3. Царь въ Ставкѣ.

За нѣсколько дней до пріѣзда въ Могилевъ Императора Николая ІІ-го, въ Ставку прибылъ его будущій начальникъ штаба генералъ Алексѣевъ.

«Въ тотъ же день, — доноситъ объ этомъ фактѣ С. Д. Сазонову Кудашевъ, — генералъ Янушкевичъ сдалъ ему должность и поселился въ вагонѣ. Великій Князь держитъ себя безупречно и съ полнымъ самообладаніемъ»...

Меня М. В. Алексѣевъ просилъ остаться еще нѣсколько дней въ должности для установленія болѣе полной преемственности. — Я поставилъ естественнымъ условіемъ быть освобожденнымъ отъ обязанностей генералъ-квартирмейстера до пріѣзда Государя въ въ Ставку.

Государь прибылъ въ Могилевъ утромъ въ воскресенье, 5-го сентября. — Отбывъ обычныя офиціальныя встрѣчи, онъ въ тотъ же день принялъ на себя предводительствованіе дѣйствующими войсками.

Однако, Императоръ не сразу занялъ губернаторскій домъ и продолжалъ жить въ своемъ поѣздѣ, въ которомъ пріѣхалъ изъ столицы. Для установки этого поѣзда была подготовлена особая вѣтка, отводившая царскіе вагоны отъ вокзала въ глубь какого то частнаго сада. Расположеніе царскаго поѣзда оказалось очень удаленнымъ отъ мѣста пребыванія штаба и, чтобы достичь его, приходилось пересѣкать едва ли не весь городъ. — Обстоятельство это

весьма затрудняло личныя сношенія съ Императоромъ, который лишь однажды въ день, по утрамъ, пріѣзжалъ для выслушиванія доклада въ управленіе генералъ-квартирмейстера.

Было вполнѣ очевидно, что пребываніемъ Государя въ поѣздѣ, песмотря на оставленіе незанятымъ всего верхняго этажа іу-бернаторскаго дома, дѣлался ясный намекъ на желательность возможно спѣшнаго отъѣзда Великаго Князя изъ Ставки. Ему было указано ѣхать на Кавказъ, не заѣзжая въ Петроградъ, и, только во вниманіе къ его просьбѣ, онъ получилъ разрѣшеніе заѣхать по дорогѣ на нѣсколько дней въ его собственное имѣніе Першино, находившееся въ Тульской губерніи.

Какимъ то пророчествомъ вѣяло отъ его словъ, какъ-то мимоходомъ мнѣ сказанныхъ, что Петрограда ему больше не видать... Я удивился, зная что онъ очень любилъ нашу сѣверную столицу н что совсѣмъ недавно передъ войной, онъ выстроилъ себѣ тамъ прекрасный Дворецъ на правомъ берегу Невы.

Съ Императоромъ Николаемъ въ Ставку прибыла обычно сопровождающая его въ поѣздкахъ на фронтъ свита. Во главѣ ея находился министръ двора — старый и весьма почтенный графъ Фредериксъ и его зять — дворцовый комендантъ — генералъ Воейковъ, лицо не пользовавшееся уваженіемъ даже среди тѣснаго круга лицъ свиты. — Князя Орлова, о которомъ мнѣ уже приходилось говорить, въ свитѣ, однако, не было и его отсутствіе рѣзко бросалось въ глаза, не только въ виду его замѣтной полной фигуры, но и потому, что всѣ знали 9 причинѣ его опалы, заключавшейся во враждѣ къ Распутину и вредному вліянію послѣдняго па всю Царскую Семью.

«Вчера., 7-го сентября, — записываетъ въ своихъ письмахъ князь Кудашевъ, — былъ день прощаній. — Утромъ меня принялъ Великій Князь и я съ нимъ простился. Въ 2 часа онъ собиралъ для прощанія весь штабъ. — Прощаясь съ уходившими генералами, — продолжаетъ цитируемый авторъ, — мнѣ пріятно было услышать отъ генерала Данилова, что мы все же сумѣемъ одолѣть Германію: лишь бы не падать духомъ, а миръ заключать было бы громаднѣйшей ошибкой!»...

— Только бы у насъ не было революціи, — добавлялъ я постоянно, о чемъ впрочемъ свидѣтельствуетъ и кн. Кудашевъ въ другомъ мѣстѣ своей переписки съ Сазоновымъ. Мы не должны забывать минувшую Японскую войну и 1905-й годъ, — говорилъ я нашему министру иностранныхъ дѣлъ въ 1914-мъ году, еще въ первые дни войны, передъ своимъ отъѣздомъ въ Ставку.

Въ этотъ же день 7-го сентября, я былъ приглашенъ къ обѣду въ царскій поѣздъ. Въ бытность Великаго Князя Верховнымъ Главнокомандующимъ вошло въ обычай, что, во время пребыванія Государя въ Ставкѣ, — Великій Князь, начальникъ штаба, я и дежурный штабъ-офицеръ генеральнаго штаба, были всегда приглашаемы черезъ особаго гофъ-фурьера отъ имени Государя къ завтраку и обѣду. — И только послѣдній пріѣздъ Государя въ Ставку, то есть со времени вступленія его въ Верховное Главнокомандованіе, этотъ порядокъ былъ прекращенъ въ отношеніи уже сдавшихъ свои доллшости генерала Янушкевича и меня. — Фактъ этотъ, конечно, по желанію, молено было считать лиоо естественнымъ, вытекавшимъ изъ нашего измѣнившагося служебнаго положенія, или же признакомъ нѣкоторой опалы при Дворѣ. — Мы перешли на довольствіе въ общую столовую штаба, гдѣ предсѣдательствовалъ М. В. Алексѣевъ.

Такимъ образомъ мое приглашеніе къ обѣду пріобрѣтало характеръ нѣкотораго прощанія. Я явился поэтому въ орденахъ и при оружіи, которые никогда не надѣвались нами раньше при посѣщеніи въ Ставкѣ царскаго поѣзда.

Къ обѣду на автомобилѣ подъѣхалъ также Великій Князь Николай Николаевичъ. — Генералъ Янушкевичъ въ этотъ день приглашенъ не былъ.

Внѣшне все было по старому. Тотъ же вагонъ-столовая, раздѣленный на двое. — Въ передней половинѣ зеленый шелковый салонъ, въ которомъ черезъ годъ и нѣсколько мѣсяцевъ я присутствовалъ при тяжелой сценѣ подписанія Императоромъ Николаемъ ІІ-мъ акта отреченія; теперь на небольшомъ столѣ у окна была накрыта обычная «водка и закуска». Въ этомъ салонѣ въ ожиданіи Государя всегда собирались приглашенные. Въ задней части вагона — обѣденный столъ, покрытый бѣлой скатерьтью и уставленный, «походнымъ» какъ его называли, то есть небьющимся серебрянымъ сервизомъ.