Николай Мордвинов - Дневники

Характеристика образа Кожина в фильме, в основном, исчерпывается этим эпизодом. Но в нем, несмотря на ограниченность, драматургического материала и актерских возможностей, мы узнаем отдельные черты настоящего коммуниста-руководителя будто встретились с давно знакомым, располагающим к себе человеком. Остальное дорисовывают наша память, фантазия. Да, такими и были многие скромные районные партийные работники, ничем особым не выделявшиеся в мирные довоенные дни, а в момент тяжелых для Родины испытаний взявшие на свои плечи нелегкий и опасный труд организации антифашистского подполья, широкого движения народных мстителей.

С большим интересом отнесся Мордвинов к предложению режиссера А. Роома сыграть роль югославского героя-партизана Славко Бабича в фильме «В горах Югославии» (оператор Э. Тиссэ). Время, проведенное на съемках в недавно освобожденной Югославии (шел 1945 год), встречи с народом этой страны произвели на актера неизгладимое впечатление. До конца своих дней он сохранил светлое воспоминание о мужественных гордых людях, соотечественники которых даже смерть от пули врага всегда встречали лицом, стоя во весь рост.

Но творческого удовлетворения роль не принесла. В процессе многократных доработок, которым подвергся фильм, целый ряд эпизодов был выброшен, и от этого больше всего пострадал образ главного героя. Последовательной линии развития образа в окончательном варианте фильма не получилось. Духовный мир героя — человека, вначале далекого от политики, живущего интересами лишь своей семьи, своей деревни, а затем ставшего предводителем большого партизанского отряда, — во многом остался нам известным лишь по догадкам, предположениям, ассоциациям. Мы слышим знакомые мордвиновские интонации, любуемся его красивой стройной фигурой, узнаем его искрящийся смех, но не ощущаем глубины и силы страсти, чем всегда покоряли его лучшие работы.

После роли Кожина в фильме «Смелые люди» в течение почти пятнадцати лет Николай Дмитриевич не снимался в кино. Это непростительная, теперь уже невосполнимая потеря для нашего кинематографа. А актер жадно присматривался к тому, что происходило в киноискусстве, ждал роли. Иногда он получал приглашения, но чаще всего это были далекие от его творческих интересов, не очень глубокие роли, и он отказывался от них.

Следующий свой образ в кино — старого молдаванина-виноградаря Кристиана Луку в фильме «Когда улетают аисты» — он создал в 1964 году. Именно этой роли и суждено было стать «лебединой песней» Мордвинова на экране.

Фильм ставился по своеобразному поэтическому сценарию Валериу Гажиу. Основная его идея — бессмертие человека, жившего для других и оставившего после себя много полезного, нужного людям. В сценарии талантливо проводилась мысль о неизбежном, неодолимом обновлении жизни, о несокрушимой поступи нового и о том, что будущее принадлежит только тому, кто ощущает это новое и идет в ногу с жизнью. Что-то довженковское чувствовалось в этом философском сценарии с его воинствующим жизнеутверждением, верой в победу жизни над смертью.

Мотивы красоты, гармонии, могущества и величия человека всегда волновали Мордвинова, и, безусловно, роль в этом фильме, предложенная ему режиссером Вадимом Лысенко, не могла остаться без положительного ответа. На первой странице сценария Николай Дмитриевич так определил для себя сверхзадачу роли: «Надо человеку оставить по себе на земле добрую память». Однако фильм в целом не оказался на уровне тех возможностей, которые были заложены в сценарии. В ряде сцен появилась ложная многозначительность, где-то вылезла на первый план нарочитая условность композиции в кадрах, возникли ненужные, а порой назойливые повторы, вялость ритма, затянутость. Все это сделало картину трудной для восприятия и сыграло неблагодарную роль в ее прокатной судьбе: она очень скоро сошла с экрана, не оставив заметного следа в развитии киноискусства. Это огорчительно, и огорчительно в первую очередь потому, что последний кинообраз Мордвинова был задуман по-настоящему глубоко, философично.

Старый виноградарь думает о приближающейся смерти. По-крестьянски мудро, неторопливо готовит он себя к этому акту. А тут над душой стоит звонарь Иустин — притворно-набожный, иезуитского склада человек, который торопит Кристиана идти в церковь, отречься от всего мирского.

И вот пошел он за Иустином в церковь, пошел вроде бы покорно, руки сложил на животе, а сам все смотрит и смотрит кругом, никак не может оторвать взгляда от кипящей рядом с ним жизни, и нет-нет да и сверкнут искорками гнева его глаза, когда увидит что-то не понравившееся ему, а то легкая спокойная улыбка озарит лицо. Будто бы смирился старый крестьянин, а жизнь манит его. Увидел древнее дерево, выпустившее из-под замшелой коры свежие листочки, и удовлетворенно, ласково, чуть завистливо сказал: «Опять расцвел, старый черт…»

«Ты чего оглядываешься?.. Что позади осталось — забудь…»— увещевает его Иустин. «Может, я в другой раз пойду?..» — робко просит разрешения Кристиан, а глаза озорно блестят, и иронические нотки появляются в голосе, когда он продолжает: «…жмут ведь ботинки…»

Кажется, ничего особенного и не делает в первых кадрах Кристиан — просто рассуждает сам с собой, отвечает звонарю, но актер сразу же вводит нас в его внутренний мир. И мы начинаем понимать, что больше всего волнует старого крестьянина, что все время бередит его уставшее сердце. «А что после меня останется?» — вот мысль, не дающая ему покоя. Он узнал о планах колхозников, решивших уничтожить старый виноградник, которому Кристиан отдал много лет жизни, и эта новость терзает, угнетает его.

Одна из центральных сцен, где раскрывается характер Кристиана, — его работа на винограднике. Так и не послушался старик звонаря, не дошел до церкви, но зато как ожил он снова, оказавшись на своем винограднике, который председатель колхоза разрешил ему оставить. Этот эпизод, сыгранный Мордвиновым с удивительной естественностью — кажется, актер всю жизнь только и занимался сельскохозяйственным трудом, — воспринимается как поэтический гимн натруженным крестьянским рукам, бесконечной любви человека к земле, к природе. Красив и величествен здесь Мордвинов — Кристиан Лука. Взлохмаченные волосы шевелит степной ветер, седая борода и усы покрывают почти все лицо (грим «Смерть Арбенину», как шутливо писал сам Николай Дмитриевич о своем Кристиане), но по-молодому искрятся глаза. Вот ползет Кристиан по винограднику, заботливо, любовно рассматривает лозы. Подрезает, связывает, перебирает их. Он предельно сосредоточен, деловит. Как неторопливы и уверенны его движения, как внимателен он к каждому кусту! Актер подчеркивает, что нет для Кристиана ничего важнее в жизни, чем вот этот нелегкий, но благороднейший труд. И старый виноградарь горд сознанием полезности людям своего труда.