Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Логика Ленина была железной и это была действительно логика…

Мы к чему рабочих зовём? К демократической республике! Возможна демократическая Российская республика без свержения самодержавия? Нет! А возможно свержение самодержавие без революции? Тоже нет!

Так какого чёрта вы, господа хорошие, выступаете против Ленина, который все эти годы только об этом вам всем и толкует!?

Ленин готовился к бою с интриганами на Венском конгрессе II Интернационала и 21 июля 1914 года даже сообщил в Москву в редакцию «Энциклопедического словаря», издаваемого Товариществом братьев Гранат, что вынужден «прервать начатую статью о Марксе» и надеется, что «редакция успеет найти другого марксиста и получить от него статью к сроку».

И ещё до «Объединительного» совещания он заявил в письме Арманд: «„Они“ хотят дать нам „бой“ (генеральный) в Вене. Пустая угроза!! Они ничего не могут сделать!! » [650]

Все планы изменила война, объявленная Германией России 19 июля (1 августа) 1914 года, и 21 июля (3 августа) Ленин сообщил в Москву «Гранатам», что «приостановка ряда спешных политических дел» ввиду войны, позволяет ему взяться за статью, если она ещё не заказана другому.

Да, теперь, когда всё в европейском «доме» смешалось, можно было не спешить и осмотреться.

Но тут навалились неприятности с австрийской полицией – 7 августа в Ленине заподозривают русского шпиона, и в его квартире в Поронине производят обыск, а затем обязывают явится в жандармерию уездного городка Новый Тарг.

8 августа 1914 года Ленина в Новом Тарге арестовывают и заключают в местную тюрьму. На вопрос о роде занятий он представляется корреспондентом и сотрудником издающейся в русской столице газеты «Правда» и сообщает, что двадцать лет состоит членом РСДРП.

В русских газетах появились сообщения об аресте Ленина, а далее события разворачивались так…

В отличие от провалившегося наступления русских войск в Восточной Пруссии, на галицийском Юго-Западном фронте русские армии могли получить успех, Краков же был от линии фронта недалеко. И Департамент полиции сообщил командующему фронтом генералу Алексееву, что, по сведениям министерства внутренних дел, в краковской тюрьме может содержаться В. И. Ульянов, более известный как Ленин. Циркуляр уведомлял, что разыскиваемый полицией Ленин является выдающимся представителем РСДРП, «имеет за собой долголетнее революционное прошлое, состоит членом ЦК партии и создателем отдельного течения партии». Соответственно, Департамент полиции просил Алексеева в случае взятия Кракова «не отказать в распоряжении об аресте Ленина и препровождении его в распоряжение Петроградского градоначальства» [651].

Конечно, обо всём этом в Поронине известно не было, но, так или иначе, Ленина надо было выручать.

Эта история достаточно подробно описана Крупской, я же сейчас сообщу из её воспоминаний одно… Хотя хлопотали за Ленина многие, решающую роль сыграло, пожалуй, обращение к австрийскому министру полиции видных австрийских социал-демократов, депутатов парламента Виктора Адлера из Вены и Германа Диаманда из Львова, которые знали Ленина как члена Международного социалистического бюро.

19 августа Владимир Ильич был освобождён и вскоре добился разрешения на выезд из австрийской Польши в нейтральную Швейцарию.

В Кракове, однако, пришлось задержаться… Незадолго до войны у тёщи Ленина, Елизаветы Васильевны, в Новочеркасске умерла сестра, которая завещала ей 4 тысячи рублей, скопленных за 30 лет учительства. Деньги лежали в краковском банке и их надо было вызволить. Венский маклер по военному времени взял за услугу половину суммы, остальное же составило тот «капитал», который очень пригодился Ульяновым в следующие годы в Швейцарии.

Уж не знаю, были ли осведомлены об этом «новочеркасском золоте» обвинители Ленина в реальном масштабе времени – в 1917 году, а вот нынешние клеветники могут прочесть о нём в первом томе пятитомника воспоминаний о Ленине издания 1984 года на странице 396-й…

Там же Крупская пишет, что хлопотавший за Ленина в Вене Рязанов возил его к Адлеру, и Адлер передавал свой разговор с министром австрийской полиции.

– Уверены ли вы, что Ульянов враг царского правительства? – спросил министр.

– О, да! – ответил Адлер. – Более заклятый враг, чем ваше превосходительство…

Во время войны Виктор Адлер (1952–1918) занимал центристскую позицию, в 1918 году после установления в Австрии республики был одно время министром иностранных дел. Но это так, к слову. Главное – он помог вытянуть Ленина из австрийской кутузки, за что ему и спасибо!

5 сентября 1914 года Ульяновы приехали в Берн и начали устраиваться – в который уже раз. Позади были двадцать лет борьбы, впереди неопределённость как политическая, так и житейская. Но постепенно всё стало проясняться. 14 ноября 1914 года Ленин писал в Петроград (теперь уже в Петроград) Анне Ильиничне:

«В деньгах я сейчас не нуждаюсь (вот оно, германское-то золотишко! – С.К .). Пленение моё было совсем короткое, 12 дней всего, и очень скоро я получил особые льготы, вообще отсидка была совсем лёгонькая, условия и обращение хорошие. Теперь понемногу осмотрелся и устроился здесь. Живём в 2-х меблированных комнатах, (нет, золотишко ещё, похоже, не пришло. – С.К .), очень хороших (нет, похоже, всё-таки пришло. – С.К .), обедаем в ближней столовке (нет, не пришло. – С.К .).

Надя чувствует себя здоровой, Е.В. (тёща. – С.К .) тоже, хотя состарилась уже очень. Я кончил статью для словаря Граната (о Марксе) и посылаю ему её на днях. Пришлось только бросить часть (бульшую, почти всё) книг в Галиции, боюсь очень за их судьбу…» [652]

Так обстояли дела житейские. Насчёт книг Ленин боялся, к слову, не зря – книги пропали.

Но в том же письме сестре Ленин касается и политической ситуации:

«Печально очень наблюдать рост шовинизма в разных странах и такие изменнические поступки как немецких (да и не одних немецких) марксистов или якобы-марксистов… Вполне понятно, что либералы опять хвалят Плеханова: он заслужил вполне это позорное наказание…» [653]

Да, с началом войны практически все европейские социал-демократии полностью забыли о лозунге «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и не просто поддержали свои правительства, но и развернули шовинистическую, то есть – крайнюю националистическую пропаганду. Решения Базельского конгресса и Базельский манифест были сразу же забыты.

Крупская вспоминала, что когда после начала войны они добирались из Кракова до Швейцарии, то видели, что вагоны воинских составов были испещрены призывами типа: «Jedem Russ ein Schuss!» («Каждого русского пристрели!»)… Наибольшего накала вся эта истерия достигала в Германии и Франции (само слово «шовинизм» французского происхождения, от имени бравого поклонника Наполеона Шовине), но и в остальных странах, участницах войны, сильные чувства к «вражеской нации» имели место.