Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

А когда дошло до серьёзного, решающего момента, князь Львов сразу и целиком признал эту истину, провозгласив открыто, что „победа“ над классовым врагом внутри страны важнее, чем положение на фронте борьбы с внешним врагом. Бесспорная истина. Полезная истина. Рабочие будут очень благодарны князю Львову за её признание, за её напоминание, за её распространение» [782].

Дурацкие откровения Львова в видах уже ближайшего будущего действительно были очень полезны для прочистки рабочих мозгов.

В том же, что и Львов, направлении и так же, как и Львов, сами того не желая, ориентировали рабочую массу «деятели» соглашательского ЦИКа. Они сами толкали народ к Ленину, но уже не столько словами, сколько делами, а точнее – их отсутствием.

В начале июля 1917 года Ленин написал для «Правды» статью «Вся власть Советам!» Теперь лозунг «Вся власть Советам!» приходилось временно снять, поскольку Советам, которыми руководили меньшевики и эсеры власть была не нужна. Они её боялись, как чёрт ладана!

И всё ещё в русской революции оказывалось впереди…

Ленин же с 10(23) июля по 8(21) августа Ленин жил на чердаке сарая Н. А. Емельянова в рабочем посёлке и писал свои первые послеиюльские статьи.

Редакция «Правды» была разгромлена, однако выход нашёлся. С апреля 1917 года группа меньшевиков-интернационалистов и литераторов, включая Горького, начала издавать в Питере ежедневную газету «Новая жизнь» (она просуществовала до июля 1918 года). Собственно, если иметь в виду название, то можно было бы говорить о возобновлении издания «Новой Жизни» 1905–1906 годов, но… Но тогда это была боевая ленинская газета, теперь же…

Теперь же газета была не боевой, однако за неимением гербовой пишут и на простой… И, хотя Ленин к чисто интеллигентской ипостаси безнадёжно отстающей от жизни горьковской «Новой Жизни» относился скептически-насмешливо, называя новожизненцев «якобы-интернационалистами» и «тоже-марксистами», 11(24) июля 1917 года ему пришлось «обратиться к гостеприимству» новожизненцев, дабы опубликовать там письмо, в котором, в частности, говорилось:

«Газеты известного рода повели бешеную травлю против нас, обвиняя в шпионстве или в сношениях с вражеским правительством.

С каким неслыханным легкомыслием… ведётся эта травля, показывают следующие простые факты.

„Живое слово“ сначала напечатало, что Ленин – шпион, а потом, под видом не меняющей дело „поправки“ заявило, что в шпионстве он не обвиняется! Сначала выдвигают показания Ермоленки (прапорщик-провокатор. – С.К .), потом вынуждены признать, что прямо неловко и стыдно в подобных показаниях подобного человека видеть довод…» [783]

Ленин приводил ещё ряд доводов и замечал: «И всё это – при участии или даже по инициативе Алексинского, не допущенного в Совет, признанного, иначе говоря, заведомым клеветником!! Неужели можно не понять, что такой путь против нас есть юридическое убийство из-за угла?..»

Потом статьи «с чердака» пошли одна за другой, из которых особый интерес представляет статья «Начало бонапартизма», опубликованная 29 июля 1917 года в газете «Рабочий и Солдат».

«Самая большая, самая роковая ошибка, – писал Ленин, – которую могли бы теперь, после образования министерства Керенского, Некрасова, Авксентьева и К 0, сделать марксисты, состояла бы в принятии слова за дело, обманчивой внешности за сущность…

Предоставим это занятие меньшевикам и эсерам, которые играют уже прямо-таки роль шутов гороховых около бонапартиста Керенского. В самом деле, разве это не шутовство, когда Керенский, явно под диктовку кадетов, составляет нечто вроде негласной директории из себя, Некрасова, Терещенко и Савинкова, умалчивает и об Учредительном собрании и вообще о Декларации 8 июля, провозглашает в обращении к населению священное единение между классами, заключает на никому не известных условиях соглашение с поставившим наглейший ультиматум Корниловым, продолжает политику скандально-возмутительных арестов, а Черновы, Авксентьевы (министр внутренних дел, эсер. – С.К .) и Церетели занимаются фразёрством и позёрством…, Церетели и Дан проводят в Центральном Исполнительном Комитете Советов пустейшие, начинённые бессодержательнейшими фразами резолюции, напоминающие худшие времена бессилия кадетской первой Думы перед лицом царизма» [784].

Это была не только точная оценка российской ситуации в тогдашнем реальном масштабе времени. Эти слова, как и те, что будут приведены ниже, сказаны – весьма вероятно – и о нашем будущем, поскольку в ельциноидной буржуазной «Россиянии» нет и не может быть подлинной стабилизации. Ведь замени в ниже приводимой оценке Керенского на Путина, и получишь вполне возможную в РФ через пару лет ситуацию:

«Министерство Керенского, – несомненно есть министерство первых шагов бонапартизма.

Перед нами налицо основной исторический признак бонапартизма: лавирование опирающейся на военщину (на худшие элементы войска) государственной власти между двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга…» [785]

Пока что враждебность, не сочетаемость интересов основной массы населения Российской Федерации и интересов чиновно-собственнической «Элиты» не осознаёт в РФ на массовом уровне почти никто. Но это не означает, что антагонизма интересов нет, он есть. А, значит, есть и угроза ельциноидного бонапартизма.

Вернёмся, впрочем, к ленинскому тексту:

«…Однако признать неизбежность бонапартизма вовсе не значит забыть неизбежность его краха.

Если мы скажем только то, что в России наблюдается временное торжество контрреволюции, это будет отпиской…

Россия с замечательной быстротой пережила целую эпоху, когда большинство народа доверилось мелкобуржуазным партиям эсеров и меньшевиков. И теперь уже начинается жестокая расплата большинства трудящихся масс за эту доверчивость.

Все признаки указывают на то, что ход событий продолжает идти самым ускоренным темпом, и страна приближается к следующей эпохе, когда большинство трудящихся вынуждено будет доверить свою судьбу революционному пролетариату…» [786]

В столице вовсю распинались о «победах революции и дела свободы», а Ленин предупреждал, что «дело свободы» скоро могут предать в руки новых военно-полевых судов.

В особняках промышленников обсуждались планы подавления революции, а Ленин предвещал скорую власть революционного пролетариата.

Мелкая политическая дрянь – Фёдор Дан, красовался на трибуне ЦИКа в Таврическом дворце – бывшей резиденции Государственной думы. Политический же гений Ленин считал звёзды на чердаке сарая в рабочем посёлке. Но, оказывается, с чердака, порой, виднее, чем с трибуны Таврического дворца…