Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Я хотя и не бывал на местах, но знаю весь этот бюрократизм… Ваша ошибка – думать, что его можно как „нарыв“ сразу уничтожить…

Это ошибка. Можно прогнать царя, – прогнать помещиков, – прогнать капиталистов. Мы это сделали. Но нельзя прогнать бюрократизм в крестьянской стране, нельзя „стереть с лица земли“. Можно лишь медленным, упорным трудом его уменьшать …

„Сбросить“ нарыв такого рода нельзя… Хирургия в этом случае абсурд…; только медленное лечение , всё остальное шарлатанство или наивность.

Вы именно наивны, извините меня за откровенность. Но Вы сами пишете о своей молодости…»

Ленин трезво отдавал себе отчёт в сложности будущего и далее ободрял в своём письме младшего товарища, говоря, что в борьбе против бюрократов после одной-двух неудач опускать руки рано.

Ленин честно предупреждал: «Бюрократы – ловкачи, многие мерзавцы из них – архипройдохи. Их голыми руками не возьмёшь…» Борьба с бюрократизмом в крестьянской и архиистощённой стране требует долгого времени…

В проекте содоклада Соколов ссылался на слова Энгельса: «Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение ещё недостаточно созрело для господства представляемого им класса…» [1276]

Фактически, Энгельс сказал это о Ленине – он действительно вынужден был возглавить диктатуру пролетариата в крестьянской стране. То есть, по сути, в стране, которая ещё не созрела для диктатуры пролетариата.

Но как Ленин ответил Соколову?

А так: «На Энгельса ссылаетесь зря. Не подсказал ли Вам какой „интеллигент“ этой ссылки? Зряшная ссылка, если не хуже, чем зряшная. Пахнет доктринёрством. Похоже на отчаяние. А нам отчаиваться либо смешно, либо позорно…!»

Вот ещё один ответ на побасенки о том, что Ленин в начале 20-х годов якобы понял, что ничего-де у коммунистов не получается, разочаровался и был в растерянности… Но сам Ленин отвечает негодяям и клеветникам: « Нам отчаиваться либо смешно, либо позорно…!»

Другое дело, что к моменту написания письма Соколову Ленин вдоволь нахлебался бюрократизма советского образца, «творчески» воспринявшего все дурные традиции бюрократизма царского… В феврале 1922 года Ленин пишет заместителю Председателя Совнаркома А. Д. Цюрупе:

«Надо… выработать письменное положение о внесении и прохождении дел и проверять не менее раз в месяц, Вам лично, соблюдается ли оно, достигает ли цели, т. е. уменьшения бумажности, волокиты, большего обдумывания, замены наскоро напечённых декретов осторожной, длительной, деловой проверкой исполнения и проверкой опыта , установлением личной ответственности (у нас полная фактическая безответственность на верхах, …и саботажники этим великолепно пользуются…)

Посему:

2) Минимум заседаний…

3) Высшая экономическая комиссия … только для согласования (кодификации) и кратчайшей проверки…

Не для говорения.

Не для обсуждения.

…Вы должны… освободить себя от суматохи и сутолоки, кои всех нас губят …» [1277]

15 февраля 1922 года Ильич адресуется к замнаркома финансов Сокольникову с предложением « подыскать дюжины две-три (или хотя бы меньше, если наша проклятая бюрократическая машина не осилит такой „трудной“ задачи) » уполномоченных торгового отдела Госбанка с назначением для них « тантьемы пропорционально росту торгового оборота ».

И пояснял: « Мне бы казалось, что это реальнее создания особых комиссий… кои при наших гнусных нравах (с претензией на „истинный коммунизм“) неминуемо выродятся в бюрократическое тупоумие » [1278].

А через пять дней – 20 февраля, повторяя эту мысль в письме Цюрупе, Ленин без обиняков констатирует:

«…А у нас, видимо, торговый отдел Госбанка вовсе не „ торговый“ , а такое же г… бюрократическое, как и всё остальное в РСФСР…

Нам не ведомство внутренней торговли нужно (у нас такого г… как ведомства много), а 1–2 дюжины людей в Госбанке, умеющих (и других учащих) торговать. В этом гвоздь всего, без этого денежной системы не наладишь.

С ком. приветом Ленин» [1279]

Наконец, 22 февраля 1922 года Ленин опять пишет Сокольникову:

«Т. Сокольников!.. Вся работа всех хозорганов страдает у нас больше всего бюрократизмом. Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это. А Госбанку всего опаснее быть бюрократичным. Мы думаем всё ещё о декретах, об учреждениях. В этом ошибка… Найти людей – деляг (1 из 100, 1 из 1000 коммунистов, и то ещё дай бог); превратить наши декреты из грязной бумаги (всё равно, и плохие и хорошие декреты) в живую практику – в этом соль…

…Вы говорите… о замене гострестов смешанными обществами. Толку не будет. В смешанные общества умные капиталисты проведут глупых (честнейших и добродетельных) коммунистов и надуют нас, как надувают теперь. Дело теперь не в учреждениях, а в людях и в проверке практического опыта. По одному подыскивать умеющих торговать и шаг за шагом их опытом, их трудом чистить когмг…, разгоняя добродетельных коммунистов из правлений…» [1280]

Не менее жёсток Ленин был и в речи на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 года, где он сказал:

«У нас сплошь и рядом во главе учреждения ставится коммунист – человек заведомо добросовестный, испытанный в борьбе за коммунизм, человек, прошедший тюрьму, но такой, который торговать не умеет, и… купец-то его всё-таки вздует – и отлично сделает…

Самый худший у нас внутренний враг – бюрократ, это коммунист, который сидит на ответственном посту и который пользуется всеобщим уважением, как человек добросовестный. Он немножко дерёт (в смысле „фальшивит“. – С.К .), но зато в рот хмельного не берёт. Он не научился бороться с волокитой, он не умеет бороться с ней, он её прикрывает. От этого врага мы должны очиститься …» [1281]

Говоря так неласково о «коммунистах», Ленин имел в виду не партийную массу, то есть – сотни тысяч честных рядовых большевиков, стоявших у станка, пахавших землю, а также – тех, кто нёс на себе тяжелейшую ношу «низовой» работы с народом. Ильич имел в виду, как видим, руководящих членов партии.

И, конечно, он, давая жёсткую оценку качеству управленческой работы хозяйственного аппарата новой России, и называя его «г…ном», перехлёстывал через край – у Ленина это бывало. Человек внутренне эмоциональный, он порой в выражениях особо не стеснялся, и именно в процессе письма, а не беседы.

В действительности среди крупных большевиков уже во времена Ленина появились сотни, если не тысячи, толковых управленцев, которые год от года прибавляли именно как деляги – в хорошем, ленинском смысле этого понятия.