Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Летом 1923 года оппозиционные члены ЦК устроили ряд так называемых „пещерных“ совещаний – во время отдыха под Кисловодском в горных пещерах. Обсуждались якобы вопросы оптимизации руководства, а на деле – ослабления Сталина и усиления Троцкого.

В конце 1923 года, пользуясь тем, что Ленин был давно и полностью выведен из политической борьбы, Троцкий попытался стать первой фигурой партии. В начале октября 1923 года он направил в ЦК письмо – фактически антисталинское. Вскоре в ЦК поступило и „заявление 46-ти“, подписанное публикой с бору по сосенке. Среди подписантов были и троцкисты Преображенский, Серебряков, И. Смирнов, Пятаков, Косиор, и „децисты“ (группа „демократического централизма“) Осинский, Сапронов, В. Смирнов, и „левые коммунисты“, и остатки „рабочей оппозиции“, и просто недовольные…

На объединённом пленуме ЦК – это после него Крупская уговаривала Зиновьева отнестись к Троцкому „по-товарищески“, Троцкого потрепали сильно, однако в партии началась (точнее – была спровоцирована оппозицией) дискуссия. Формально всё крутилось вокруг вопросов „внутрипартийной демократии“ и „засилья“ партийного аппарата, а на деле – вообще против курса на строительство социализма в России.

Причём в РКП(б) образовалась весьма массовая база для этой антисталинской (по сути – и антиленинской) возни. К моменту дискуссии в рабочих ячейках состояло менее одной шестой (!) части всего количества членов партии!

Например, на московской фабрике Гужон на 2 500 рабочих приходилось 78 партийцев, на Путиловском заводе соответственно – 5 200 и 198; на Обуховском – 3 600 и 129; на Балтийском судостроительном – 3 250 и 174; на Златоустинском заводе – 4 250 и 66; на Луганском паровозостроительном – 3 300 и 148… [1533]

Знакомство с этими цифрами может ошеломить – хороша пролетарская партия, где из шести членов партии – лишь один рабочий. Однако не всё было так грустно – партийные организации на предприятиях „обрастали“ сочувствующими, беспартийными активистами, и это сильно меняло общее соотношение сил, что показало уже ближайшее будущее.

К тому же речь шла выше о так называемых „коммунистах от станка“, которых, как докладывал Сталин XIII съезду партии, к 1 декабря 1923 года было в РКП(б) действительно 17 %.

В целом же социальный состав партии в конце 1923 года по данным того же организационного отчёта Сталина XIII съезду был следующим: рабочих 44,9 %; крестьян – 25,7 %; служащих и прочих – 29 % с лишком…

Забегая немного вперёд, сообщу, что „ленинский призыв“ обеспечил наличие в РКП(б) 55,4 % рабочих, при 35,3 % коммунистов „от станка“…

По партийному стажу члены партии распределялись так: вступивших до 1905 года – 0,6 %; вступивших в 1905–1916 годах – 2 %; в 1917 году – 9 %; в 1918 году – 15,7 %; в 1920 году – 30,4 %; в 1921 году – 10,1 %, в 1922 году – 3,2 % и в 1923 году – 2,3 %. Это – без учёта „ленинского призыва“, что объясняет сумму меньше 100 %.

Неизбежная для динамичных времён „пестрота“ партийной статистики определяла, всё же, боевой и политически адекватный настрой партийной массы. В тоже время эта „пестрота“ позволяла троцкистам поднять некую бурю, пусть и – „в стакане воды“…

Суть „наката“ Троцкого на Сталина можно выразить двумя популярными тогда лозунгами Троцкого: „Партия должна подчинить себе свой аппарат“ и „Молодёжь – вернейший барометр партии“…

Особенно последний лозунг для сильной политической партии в любом случае – глупость, а для тогдашней РКП(б), политический костяк которой на уровне ЦК состоял на 96 % из „подпольщиков“, вступивших в партию до Февраля 1917 года, такой лозунг был и вовсе провокацией.

Для сравнения приведу мнение Ленина, высказанное им в 1916 году в заметке „Интернационал молодёжи“ – о журнале Международного союза социалистических организаций молодёжи под таким же названием. Ленин, как будто предугадывая в 1916 году все ходы Троцкого 1923 года, предупреждал:

„Нередко бывает, что представители поколения пожилых и старых не умеют подойти, как следует к молодёжи, которая по необходимости вынуждена приближаться к социализму иначе, не тем путём, не в той форме, не в такой обстановке, как её отцы. Поэтому, между прочим, за организационную самостоятельность союза молодёжи мы должны стоять безусловно, …но и за полную свободу товарищеской критики их ошибок! Льстить молодёжи мы не должны“ [1534].

Здесь сразу видно, что ленинизм отличался от троцкизма, кроме прочего, тем, что Ленин всегда ставил вопрос принципиально, а Троцкий – всегда конъюнктурно!

Таким был фон начавшейся в середине января 1924 года XIII партийной конференции… В ходе подготовки к ней – дискуссия, так дискуссия! – в течение декабря 1923 года и первой половины января 1924 года высказалось подавляющее большинство партии, причём все пролетарские центры: Петроград, Харьков, Урал, Донбасс, Тула, Баку, Иваново-Вознесенск, Екатеринослав единодушно поддержали ЦК.

Москва была менее единодушна, но тут наблюдалась вполне характерная картина. Из 413 рабочих ячеек Москвы за ЦК высказалось 346, за оппозицию – 67. За ЦК в этих ячейках голосовало 9 843 человека, против – 2 223. Иная картина была в вузовских ячейках. Из 72 вузовских ячеек за ЦК высказалось 32 (2 790 чел.), за оппозицию – 40 ячеек (6 594 чел.) [1535].

Есть интересные воспоминания Анастаса Микояна „В начале двадцатых“, где он ярко описывает атмосферу, создаваемую тогда троцкистами. В 1923 году Микоян работал в Ростове и в последних числах ноября приехал в Москву. В первый же день он отправился на собрание в Московский университет, где при шумном одобрении выступал известный нам Мдивани, освобождённый от руководящей работы в Грузии и отозванный в распоряжение ЦК.

Мдивани, оседлав трибуну, начал с вопроса: „Товарищи, как по-вашему, я здоровый человек или больной?“

„При этом он, – вспоминал Микоян, – согнул руки в локтях, как бы показывая мускулы, а он был крупный, упитанный кавказец лет под пятьдесят, с усиками, с небольшой бородкой, пышущий здоровьем. Присутствующие стали смеяться, так как сомнения в его здоровье не было. Он продолжал басистым голосом громко переспрашивать – здоров ли он?

Смех смешался с аплодисментами и выкриками: „Конечно, здоров!“

Тогда он вновь: „Я здоров, хочу работать, но ЦК не даёт мне работы. Вот какой у нас ЦК. Можно ли его терпеть?““

Он добился шума, аплодисментов и выкриков против ЦК…» [1536]

ЛЕНИН в это время в Горках постепенно набирал силы и восстанавливал форму, но о его возврате в политику пока не могло быть и речи. И в его отсутствие линию Ленина троцкисты пытались отменить, клянясь Лениным. Однако ничего из этого не получилось – XIII партийная конференция решительно поддержала ЦК и Сталина. Она также постановила: