Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

Борьба со сторонниками прежнего режима продолжается и в других городах Ирана, хотя к старому возврата нет, но что в будущем – никому не известно.

Идут сильные бои в Табризе – центре азербайджанских провинций Ирана. У нас там, в районе Маралана, группа специалистов, работающих на электрификации железной дороги. Они сообщают по телефону, что перебрались в подвал дома, который оказался между противоборствующими силами: с одной стороны ведут огонь саваковцы, засевшие в больнице, с другой – вооруженные отряды обстреливают больницу. Окна с обеих сторон дома разбиты пулями, побиты и глинобитные стены. Сидят вторые сутки. Иранские дружинники ползком принесли им кур и иранского хлеба-лаваша.

16 февраля было впервые объявлено о расстреле группы генералов. Помещены в газетах крупные фотографии до и после расстрела. Затем такие сообщения начали появляться весьма часто – заработали так называемые «исламские революционные трибуналы». Суд вершился по исламским законам. Все они были объявлены виновными не только в расстрелах демонстраций, пытках людей и верности шаху, но и в богоотступничестве, распространении «коррупции на земле».

Что-то мало слышно о сверженном Бахтияре, который кичился тем, что армия полностью ему подчиняется. А армия-то стреляла в народ по приказам Бахтияра. Промелькнуло лишь сообщение, что он «задержан». Всем, однако, хорошо известно, что Бахтияр, «ученик» Базаргана, находится под его прикрытием и ситуация для первого премьера революционного правительства создается деликатная – ведь Бахтияр действительно повинен в расстрелах тысяч людей, он стоял до конца, защищая шахскую конституцию, его ненависть к революции общеизвестна. А потом, этак походя, как незначительная информация: сообщение об аресте Бахтияра было «ошибкой», Бахтияр скрывается неизвестно где. Тут же предположение: поскольку Бахтияр в течение 30 лет был другом Базаргана, ему позволили избежать ареста. Действительно, через некоторое время Бахтияр вынырнул в Париже, развил бурную деятельность против иранской революции, против Хомейни, но… не против Базаргана. К тому же в это время Базарган был сметен со своего поста премьера новой волной борьбы за власть. Но это случилось спустя 8 месяцев…

Странные первые дни правления новой власти. Изменений вроде бы не ощущается, во всяком случае, на поверхности: так же толпятся, торопятся люди на улицах, скопление автомашин, открыты лавочки. Но это только на поверхности. Идут чистки в государственных учреждениях. Не успеют назначить одних руководителей, как их меняют на других. Многие заводы и фабрики стоят – это там, где владельцы, инженерно-технический и управленческий аппарат сбежали за границу или где-то притаились в стране в ожидании «лучших времен».

Внезапно, без объявления,18 февраля в Тегеран прибыл председатель Исполкома Организации освобождения Палестины Ясир Арафат. Его восторженно встречают повсюду: помимо революционных симпатий молодежи здесь еще и чувство благодарности – ведь палестинское движение подготовило много мужественных иранских борцов, сражавшихся и в подполье, и на баррикадах в последние дни. У Арафата – встречи с Хомейни, с ближайшим его окружением, с молодежью. Повсюду оптимизм, радость победы.

Палестинское движение – это борьба целого народа за свою независимость, даже за свое место на земле. Но это движение отнюдь не религиозное. Скоро во время встреч с палестинцами в Иране выявляется и маленький водораздел: религиозные деятели Ирана хотели бы видеть палестинское движение приспособленным к их целям – целям так называемой «исламской революции». Им, например, непонятно, почему палестинское движение, резко выступая против США и Израиля, видит в Советском Союзе дружественную силу. Такой подход вызывает, в свою очередь, недоумение у палестинцев – как можно не видеть, кто является врагами, а кто друзьями иранской революции?

В эти первые же дни начинает все более явственно чувствоваться трещина в том союзе сил, который совершил победоносную иранскую революцию. Уже через неделю после восстания «федаи иранского народа» объявили об организации демонстрации к дому Хомейни – требовать участия в послереволюционных делах. Хомейни выпустил воззвание, в котором назвал федаев «смутьянами», не имеющих отношения к исламу; заявил, что никого из федаев не примет и вообще призвал иранцев не участвовать в демонстрации. Неужели будет открытая конфронтация? Федаи сманеврировали: отменили демонстрацию, которая могла бы действительно продемонстрировать их силу, но и привести к стычкам, заявили, что проведут лишь митинги.

Вдруг появились сообщения, что неспокойно в Курдистане. Вроде бы начинается движение за автономию в рамках единого Ирана. Новое руководство страны решительно выступает против предоставления курдам каких-либо автономных прав. Куда пойдет это движение? Неужели новая власть не проявит понимания к требованиям курдов? Тогда неизбежны не только стыки, но может разгореться и борьба. На пользу ли это будет молодой республике?

Внезапно разражается сенсация. Американский общественный деятель Шоенманн, выступающий в защиту «прав человека», устраивает в одной из тегеранских гостиниц пресс-конференцию. (В свое время он был председателем общественного суда над американцами, воевавшими во Вьетнаме.) Шоенманн огласил магнитофонные записи своих разговоров с полковником Таваколли – нынешним военным советником Хомейни, заместителем начальника генштаба. Таваколли, видимо, приняв Шоенманна за агента ЦРУ, убеждал его в необходимости сохранения интересов США и Англии в Иране. Он был против намечавшегося ранее, до революции, американцами военного путча лишь по той причине, что в этом случае армия, уничтожившая, по подсчетам, тысяч двести (!) иранцев, сама разложится от этих массовых убийств. А она нужна прежде всего для борьбы, как он говорил, «с коммунистами». Поэтому он и убеждал американцев сохранить армию в этих целях. Хомейни, по его словам, антикоммунист, еще большими антикоммунистами являются окружающие его люди. Тактика Таваколли в том, чтобы не допустить развала армии, создать видимость, что она на стороне народа, всячески провоцировать левые силы на выступления, тем самым выявляя их, и ликвидировать левых. Конечно, убеждал он собеседника, существует угроза Ирану со стороны Советского Союза. Много говорил о роли Англии в Иране, о том, что американцам нужно поучиться у англичан, как нужно работать в стране, и т. д.

В конце своей пресс-конференции Шоенманн заявил, что понимает, какому он подвергается риску, но хочет внести свой вклад в героическую борьбу иранского народа, с тем чтобы не повторились трагедии Чили, Индонезии и других стран.