Евгений Воробьев - Земля, до восстребования

Встретил Гунц своего гостя с чопорной почтительностью. Она была естественным откликом на рекомендацию Теуберта, но не могла скрыть всегдашней профессиональной настороженности, и смотрел Гунц на гостя прищурясь, как бы прицеливаясь.

А когда хозяин провожал гостя, почтительность стала непритворной, потому что в глубине своего разведчицкого нутра он ощутил превосходство гостя. Гунц справедливо считал себя неплохим офицером абвера, но лишь самому себе признавался, что ему не хватает политической дальнозоркости, умения предвидеть, и вопросы стратегии ему не по плечу. Наверное, поэтому он в армии дослужился только до обер-лейтенанта.

Итальянский посол фирмы "Ветряные двигатели" проэкзаменовал его сегодня, как зеленого ефрейтора, и Гунц знал, что удостоился у приезжего и у самого себя плохой отметки.

Но именно потому, что Гунц дисциплинированно признал превосходство гостя и воспринимал его как соратника, старшего по званию, он был так предупредителен и внимателен к Кертнеру, когда они встретились в субботу вечером на кинопросмотре.

Хуан Гунц, которого, кстати, все в консульстве называли Гансом, перезнакомил Кертнера с вожаками германской колонии в Барселоне; здесь был и директор филиала "Люфтганзы" граф Берольдинген.

До кинопросмотра разговор вертелся вокруг статьи английского лорда Ротермира, в которой тот защищал фюрера, вокруг призыва Свена Гедина к восстановлению справедливости в колониальном вопросе и вокруг "провокаций" коммунистов. Дошло до того, что через несколько дней после победы республиканцев на выборах в Барселоне расклеили портреты Тельмана, в связи с его пятидесятилетием, и подняли крик о "терроре в Третьем рейхе". Типичная левая демагогия!

А по тому, как при всех этих разговорах вел себя Ганс Геллерман, совладелец импортной конторы, ясно было, что он - фюрер местных наци. И не случайно с Геллерманом все время солидаризировался и усердно поддакивал ему Альфред Энглинг, управляющий барселонским отделением фирмы "Гютерман Зейде", а по совместительству - руководитель местной "портовой службы".

Крутили фильм "Наследственная болезнь", в котором демонстрировали ужасы, связанные с изменой расе. Кроме того, показали любимый фильм фюрера "Триумф воли", но в нем слишком много и утомительно маршировали. Картины ввезли в Испанию контрабандой, поэтому на просмотр собралась только публика, внушающая доверие. Пригласили нескольких преданных испанцев, в числе зрителей был видный фашист Гаррида Лопец, хозяин фирмы по производству термометров.

Генеральный консул Кехер не забыл своего обещания, познакомил Кертнера с консулом Дрегером, и они условились о встрече в Севилье через несколько дней. Тут же Дрегер познакомил Кертнера с консулом из Аликанте, тот кичился своим графским происхождением и представился так:

- Вильгельм Ганс Иоахим Киндлер фон Кноблох.

Однако каким образом Дрегер и Кноблох оказались одновременно в Барселоне? А за несколько минут до того, как осветился экран, в зале появились консул в Картахене Генрих Фрике, консул в Гренаде Эдуард Ноэ, консул в Сан-Себастьяне Реман...

А что здесь, в консульстве, делает почтенный Адольф Лангенхейм? Не поленился, старый хрыч, приплыть из Марокко. Этьен знал, что горный инженер Лангенхейм руководит в Тетуане организацией нацистов, руководит вдвоем с Карлом Шлихтингом, который живет в доме Лангенхейма под видом домашнего учителя.

Кертнеру было от чего встревожиться.

Совершенно очевидно, что в Барселоне проходит инструктивное совещание германских консулов, выходящее за рамки Испании. Тут были еще какие-то дипломаты и переодетые офицеры с Майорки, с Канарских островов, из марокканских портов Сеуты и Мелильи. По-видимому, ежедневные воздушные рейсы "Люфтганзы" Штутгарт - Барселона удобны не только для конторы ветряных двигателей.

По обрывкам разговора можно было понять, что в Барселоне находятся и ответственные чины германского посольства, прибывшие из Мадрида. На кинопросмотр они не пришли лишь потому, что оба фильма уже видели в посольстве. Но тайный слет сам по себе насторожил, - "не стая консулов слеталась..."

Он вновь и вновь с горьким недоумением задавал себе вопрос: "Почему Советский Союз не посылает в Испанию своего посла? Конечно, нашему брату не пристало вмешиваться в дипломатию, и меня за это наверняка выругают не лезь, такой-сякой, не в свои сани. Но разве я не имею права по этому поводу выразить Центру свое зашифрованное недоумение?"

Из Барселоны Этьен улетел в Севилью, где в течение нескольких дней занимался делами, связанными с рекламой конторы "Эврика". Он намеревался побывать также в Мадриде, при условии, если удастся туда полететь, а не поехать поездом. Он давно собирался осмотреть Мадрид, где никогда не был, наведаться на его аэродром Куатро виентос, конечно же, походить по залам Прадо и вдоволь насладиться полотнами Гойи, попытать счастья в казино "Гран пенья" и, если останется время, заняться делами "Эврики".

Но Этьен увидел и услышал в Барселоне и Севилье столько тревожного, что решил прервать путешествие и вернуться в Италию первым же пароходом.

И многозначительный разговор с Гунцем, и подозрительный слет консулов, и "скороспелый картофель", который доставляют воздушным путем из Штутгарта, и тревожное слово "пронунсиаменто" - переворот. Это слово он уже не раз слышал и на аэродроме Прат под Барселоной; и на террасе Колон-отеля, где сидят и пьют кофе, поглядывая на толпу, фланирующую по пляса Каталуньо; и в севильском аристократическом клубе.

Скорей, как можно скорей добраться до Милана, до патефона "Голос его хозяина", с которым не расстается Ингрид и который правильно было бы назвать "Голос его хозяйки".

Сколько дней Ингрид не выходила в эфир? Каникулы в ее музыкальных занятиях затянулись. Они не всегда совпадают с каникулами студентов консерватории.

Впрочем, хорошо, что за это время затерялись следы "Травиаты" в эфире.

Больше всего Этьену нужна была сейчас Ингрид. Скорей бы зазвучал в эфире голос его хозяйки!

11

"8.4.1936

Мы не забыли о нашем обещании прислать замену. Но, к сожалению, в настоящее время лишены такой возможности. Сам понимаешь, как нелегко подыскать подходящего, опытного человека, который мог бы тебя заменить. Поэтому с отъездом придется некоторое время обождать. Мобилизуй все свое терпение и спокойствие.

О с к а р".

"24.5.1936

Товарищ Оскар! Даже когда я сильно нервничал, никто этого, по-моему, не замечал. Ко мне вернулось равновесие духа, работаю не покладая рук. Но, объективно рассуждая, нельзя так долго держать парня над жаровней. Насколько мне известно, подобная игра человека с собственной тенью никогда хорошо не кончается. Все доводы я уже приводил. Мне обещали прислать замену месяца через два. С тех пор прошло четыре месяца, но о замене ни слуху ни духу. От работы же я бежать не намерен, остаюсь на своей бессменной вахте.