Евгений Воробьев - Земля, до восстребования

- Вы правы, - неожиданно поддержал капо диретторе и строго посмотрел на "Примо всегда прав". - Не руками полагается при проверке ломать печенье, шоколад, орехи, а резать ножом, дробить.

Надзиратель украдкой посмотрел на свои чистые руки и разозлился на нового заключенного еще сильнее. Так глупо и безвольно ему подчинился! Мстительный огонек уже горел в глазах с грязными белками. А на лице можно было прочесть: "Кажется, иностранец - важная птица. Но я обкорнаю ему крылышки".

- Я отказываюсь от такой посылки. Мой адвокат отправит ее министру юстиции, пусть полюбуется! - заявил Кертнер с напускным высокомерием. - А ваш рапорт насквозь лживый... Мне рассказывали в "Реджина чели" о надзирателе, который строчил доносы на всех подряд. А знаете чем это кончилось? - Кертнер оглянулся на надзирателя, адресуя вопрос ему. Кончилось расстройством его умственных способностей. Написал донос на самого себя! Вы этого не боитесь?

Кертнер резко повернулся и самовольно направился к выходу, где его ждал стражник. В тот момент он пожалел, что не видит, какое впечатление произвели его слова. Но Кертнер был уверен, что как только за ним закроется дверь, капо диретторе сделает выговор надзирателю...

57

Перед тем как написать Джаннине очередное письмо, Этьен призадумался: писать "синьорина" или "синьора"? Она ходит в невестах, познакомила его со своим женихом, интересным молодым человеком из богатой семьи, жгучим брюнетом, который все время старательно зачесывает назад волосы, открывая небольшой лоб. Значит, "синьорина"? Но солиднее, с точки зрения тюремной администрации, если он будет находиться в деловой переписке с синьорой.

"Джентиллиссима синьора, мне, как Вы знаете, сильно повезло, я просто счастливчик среди других заключенных, - писал Этьен 21 апреля 1937 года. Какая удача, что меня так поспешно судили и успели вынести приговор за неделю до 15 февраля. Я должен молиться за торопливых следователей, судей, а также августейших молодоженов. Благодаря новой амнистии, объявленной в связи с рождением сына у наследника царствующего дома, срок моего заключения уменьшился еще на пять лет. Таким образом, мне остается отбыть шесть лет и восемь месяцев, а не двенадцать лет, как я сообщал Вам после суда. Вы не находите, что я сделал крупный шаг вперед?

Если Вас не затруднит, пришлите, пожалуйста, книгу Чезаре Беккариа "О преступлениях и наказаниях".

Прошу еще об одном одолжении, узнайте - не вышел ли из печати второй том книги Крокко по авиации? В случае положительного ответа от вас попрошу у директора разрешения купить книгу.

Почтительно приветствую вас. К. К."

Джаннина отправила ценную посылку, а вслед за ней раздобыла еще две бутылки рыбьего жира. Она начала эти хлопоты после получения письма Кертнера, он писал в субботу 8 мая 1937 года:

"Уже несколько месяцев болит грудь. Боялся, что у меня больные легкие. Доктор уверил, что ничего опасного нет, однако прописал в обязательном порядке рыбий жир, две столовые ложки в день...

Очень стыдно Вас затруднять, но, как выяснилось, болезней вокруг нас тысяча, а здоровье только одно".

Деньги нужны были и для перевода в тюрьму, и для покупки Кертнеру лекарств и книг. Капо диретторе разрешил хорошенькой просительнице самой оплачивать счета издательства, не ухудшая материального положения заключенного, не из его тюремного бюджета.

23 мая 1937 года Кертнер просит свою бывшую секретаршу:

"оплатить в издательстве и прислать книгу Себастьяна Висконти Праска "Решительная война". Книга издана в Милане в 33 году. Необходимо возместить и все почтовые расходы".

11 июня 1937 года Кертнер просит Джаннину оплатить в издательстве стоимость и пересылку в тюрьму книг Гегеля "Философия истории" и Рейнаха "История религии" ("на любом из основных европейских языков"). Он получил от дирекции разрешение подписаться на журнал "Восточная Европа" (издание Института по делам Восточной Европы - Рим, ул. Лукреция Кара, 67) и журнал "Современный Восток" (издание Восточного института который помещается там же).

"Вы понимаете, с каким нетерпением я буду ждать Вашего ответа.

К. К.".

15 сентября 1937 года Кертнер обратился с просьбой прислать ему кое-что из мелочей (мыло, гребешок, носки) и одновременно запрашивал:

"Можно ли подписаться с октября на журнал "Обозрение иностранной прессы"? Или нужно ждать нового, 1938 года?"

Приписка капо диретторе:

"Уважаемая синьора! Пришлите все, что заключенный просит, но не приобретайте этого журнала, так как он не имеет права его получать. Следовательно, ваши беспокойства будут напрасными, а журнал я вынужден буду реквизировать.

Д ж о р д а н о".

Расходы на подписку, благодаря вмешательству Джордано, отпали. Но Кертнер должен подкармливаться в тюремной лавке! И не только мыло, гребешок и носки предстояло купить, собирая посылку.

Что можно было продать еще из вещей шефа? Через несколько дней после ареста пришел портной и принес костюм. Уже состоялась последняя примерка, костюм оплачен, а застрял у портного потому, что заказчик попросил переставить пуговицы. Ну что ж, костюм опоздал весьма кстати. Джаннина впечатала в опись строчку насчет костюма, благо до подписи полицейского комиссара в описи было еще достаточно чистого места.

Костюм продали через комиссионный магазин, и у Джаннины появилась легальная возможность снова прийти на помощь бывшему патрону.

Как раз в эти дни Гри-Гри получил из Центра шифрованную радиограмму:

"Секретарша очень опасна, она много знает. Сообщайте, как себя ведет. Можно опасаться, что она наболтает много лишнего, тем более что отчим ее арестован.

И л ь я".

Уже не в первый раз Гри-Гри получал телеграммы по поводу секретарши от весьма недоверчивого, переполненного подозрениями сослуживца.

Первая шифровка на этот счет пришла вскоре после ареста Этьена:

"Секретарша слишком легко отделалась от агентов ОВРА. Ее благополучие подозрительно. Очень возможно, ее оставили на свободе, чтобы она способствовала аресту других товарищей. Как можно ей доверять? Не делайте ничего без ведома адвоката, без его советов".

И л ь я".

Все последние месяцы Илья только предупреждал Гри-Гри и настораживал, с каждым месяцем этот товарищ, занимающий большой пост в Центре, все больше осторожничал и все строже предостерегал. "Этого не делайте!", "От этого лучше воздержаться", "Решение вопроса целесообразно отложить"...

Черт возьми, но ведь нужно не только опасаться, бояться, остерегаться, надо чем-то реально помогать Этьену! Гри-Гри не чувствовал за словами и поступками Ильи той острой тревоги за судьбу Этьена, той оперативной деловитости, которая всегда ощущалась в рекомендациях Старика. Это Илья должен был подобрать замену для Этьена и не выполнил давнего приказа Старика.