Александр Гомельский - Центровые

Как–то я спросил его, считает ли он свою жизнь в спорте удавшейся? Саша совершенно искренне ответил: «Может быть, и не совсем. Но если бы пришлось начинать все сначала, все равно пошел бы в баскетбол. Без баскетбола со своим ростом даже и не знаю, чего бы добился. Баскетбол помог найти себя…»

Да, Саше повезло, что он от природы получил такой дар, как большой рост. Кстати, и его отец был высоким — 205 сантиметров. И мама, Полина Григорьевна, довольно рослая женщина. И вот теперь растут у Саши дети — дочь Анюта и сын Павлик, который в 12 лет уже вытянулся до 180 сантиметров. Может, и выйдет из него баскетболист, наследник славной фамилии…

А Саша, закончив играть, стал тренером. Два года работал на Мадагаскаре, и единственным из советских специалистов был удостоен за тренерскую деятельность высшей награды — ордена Президента… Затем возглавлял отдел баскетбола в Московском городском спорткомитете, постоянно находясь в самой гуще дел и событий… Этот надежный, крепкий парень с непростым характером оставил заметный след в советском баскетболе, а лично у меня — очень хорошие впечатления от нашего многолетнего и, я считаю, плодотворного знакомства и сотрудничества…

Он был очень неординарным игроком, Яак Липсо, эстонец, ставший классным баскетболистом сначала в Латвии, лучшие годы своей спортивной жизни проведший в Москве, а затем, наконец, в родной Эстонии. Немало испытаний выпало на его долю, но все он выдержал со стоическим терпением и присущей ему невозмутимостью, так помогавшей ему, его товарищам, командам в самые тяжелые минуты.

Липсо начинал, когда появились центровые ростом далеко за два метра. В нем же было ровно два. Он чем–то был похож на Сашу Белова: такой же красивый, светловолосый, голубоглазый, одного с ним роста и темпераментный, хотя внешне это почти не выражалось. Правда, статью Яак не был столь могуч, как Белов или, скажем. Толя Поливода, тоже центровые двухметрового роста. Липсо был мягче и легче.

Казалось, амплуа центрового не для него. Но именно на этом месте Яак нашел себя и со временем превратился в одного из ведущих вторых центров (или, как мы говорим в баскетболе, четвертых номеров) страны, завоевал немало наград и титулов.

Он был очень спортивен. И это ему во многом помогало в баскетболе. Ведь начинал Яак с плавания, добился неплохих результатов. Хорошо играл в теннис, занималcя современным пятиборьем. Причем иногда совмещал тренировки по всем этим видам спорта. И уже когда стал классным баскетболистом, плавание не бросал и гордился тем, что плавает по–настоящему разными стилями и, естественно, лучше всех и в рижском СКА, и в ЦСКА, и в «Калеве», Перефразируя известное высказывание о композиторе Бородине, можно сказать, что Липсо был лучшим баскетболистом среди пловцов и лучшим пловцом среди баскетболистов.

Мне Липсо нравился всегда. Но особенно после того, как я увидел, что он мастерски умеет обращаться с лошадьми. Я с детства люблю лошадей (в эвакуации во время войны мальчишкой мне пришлось быть и пастухом и конюхом и поэтому навсегда сохранил я особое чувство к этим благородным животным). Яак тоже был без ума от лошадей. И ездил он прекрасно. Как–то в Южной Америке ему вывели норовистого конька. Но Яак сразу сел на него и поскакал, как настоящий ковбой. Этим он меня навсегда покорил.

В баскетбол он пришел по нынешним меркам довольно поздно — в 18 лет, когда его рост был сантиметров 190 с небольшим. Но Яак еще рос. И когда прочувствовал баскетбол до конца, эта игра навсегда захватила молодого эстонца. И он бросил занятия другими видами. Я же увидел Яака году в 1959‑м или 1960‑м, когда он проходил срочную службу в армии, в Тарту. Оттуда я перевел его в Ригу, в СКА. Липсо стал играть за нашу команду. Ему не было еще двадцати лет, а я сразу поставил его в основной состав, поскольку этот хорошо сложенный, пластичный, неглупый парень наверняка дела бы не испортил, а к тому же обязательно должен был прогрессировать.

Испытание Яаку предстояло нешуточное: я сразу же свел его в пару с Круминьшем. Тут нетрудно и потеряться. А Яак как раз рядом с Яном и нашел себя, нашел свое место на площадке. Он умело взаимодействовал с Круминьшем, играя на линии штрафного броска. В борьбу под щитом не очень–то лез, там было поле деятельности Круминьша. Зато Липсо был хорош в подборе при добивании.

Недолго он поиграл у нас и оказался в ЦСКА. Но причиной тому были не наши разногласия, а желание его жены, известной в свое время рижской гимнастки Ларисы Юдиной, уехать из Латвии в Москву, чего она и добилась. Его отъезд вызвал серьезные страсти, поскольку так уж получилось, что Яак невольно оказался первым зернышком из яблока раздора, появившегося в нашей команде.

Тогда как раз было решено создать еще одну сильную латвийскую команду. И часть игроков СКА перевели в ВЭФ. В свою очередь, я добился перехода к нам из ВЭФа Калниньша и Эглитиса, призванных в армию. Но Липсо я отпускать не хотел и даже обратился к Министру обороны СССР, Маршалу Советского Союза Гречко с просьбой не разрешать Яаку выступать за ЦСКА, а вернуть его к нам. На что маршал, вызвав меня, лаконично возразил: «А что ты так волнуешься? Надо будет, и тебя переведем в Москву…» И когда в 1966‑м году я понял, что вместо одной сильной команды в Риге образовались две средненькие, принял приглашение возглавить команду столичных армейцев. Так мы снова встретились с Яаком.

Центровым Липсо был отменным. Но не хватало ему одного очень важного качества. Мало того, что при длинных ногах у него были относительно короткие руки, что, безусловно, мешало ему бороться под щитами, у него к тому же напрочь отсутствовали спортивная злость, боевитость, задор, жесткость. Давать сдачи, противостоять грубому силовому напору он так и не научился. На тренировках, когда его беззастенчиво били, я намеренно отворачивался и не свистел в сторону провинившегося, делая вид, что не заметил фола. Яак обижался, сердился, однако не менялся. Такой уж характер.

Прыгучий, эластичный, эдакий пластилиновый, он при своих двух метрах роста умел финтить, обманывать, обводить, обыгрывать, резко останавливаться, открываться, что мало кто из гигантов умел тогда делать. Яак был признанным «технарем» среди центровых (да и не только среди центровых), но фирменным его блюдом, наверняка оставшимся в памяти всех любителей спорта, баскетбола, был знаменитый «крюк Липсо», которым он забивал львиную долю мячей. У него этот элемент получался, как ни у кого, красиво, а главное — стабильно (в этом с ним мог равняться только Кандель). Не жадный до мяча, не стремящийся к внешним эффектам (у него и так все получалось ладно и элегантно), Яак старался остаться в тени, сыграть лишний раз на партнера, нежели отличиться самому. Он, казалось, и не думал о зрителях, вполне вероятно, даже не замечал их. Это тоже разнило его с Сашей Беловым. Однако зрители Яака любили и на его игру ходили смотреть с удовольствием.