Владимир Гернгросс - На мостике тральщика

В пять часов отваливаем от мола и идем к «Красному Крыму». Швартуемся к нему правым бортом, выбрав место с таким расчетом, чтобы десантники могли переходить по сходням к нам на полубак, находящийся почти на одном уровне с бортом крейсера.

Быстро принимаем подразделения пехотинцев, но оказывается, что эти подразделения перешли к нам ошибочно. Они поднимаются обратно на крейсер, а мы начинаем принимать других десантников. Из–за этого просчета мы теряем немало времени. Огонь врага усиливается. Один из снарядов врезается в фок–штаг «Щита» и выводит из строя весь расчет 100‑мм орудия. Погибли старшины Филипп Федорович Трачук и Владимир Иванович Семенов, краснофлотцы Николай Иванович Верба и Тодос Яковлевич Гушель. Тяжело ранены лейтенант И. Ф. Бережной, электрик Петр Емельянов, комендоры Анатолий Белов и Сергей Царев, рулевой Камиль Мехтеев. Ранен и радист Василий Леонов, но он остается в строю. Осколки перебили швартовые концы, и нос тральщика стал отходить от крейсера.

Второй снаряд разорвался у мостика. Рядом со мной упал, тяжело раненный, старшина рулевых Владимир Баглай. Осколок располосовал ему всю спину. Подоспевший на помощь военфельдшер Прилипко обработал и забинтовал рану, а потом вместе с санитаром спустил Баглая вниз.

Мне тоже досталось. Контуженный близким разрывом снаряда, я плохо вижу и слышу, болит голова, из ушей и носа течет кровь, мутит, все перед глазами плывет.

Стараюсь не терять самообладания. Через несколько минут мне становится легче.

Вражеский огонь причиняет нам все больше и больше бед. Мне докладывают, что в пороховом погребе тлеют боеприпасы, на правом борту образовалось более пятидесяти пробоин, через некоторые из них хлещет вода. Бросаю взгляд на полубак и вижу, что загорелся кранец первых выстрелов [15] Кранец первых выстрелов — металлический шкафчик с отделениями, в которых лежат готовые к стрельбе снаряды. Основная же масса боеприпасов находится в специальном погребе, расположенном в нижней части корабля. .

Отдаю необходимые приказания, но голоса своего не слышу. Даже гул разрывов снарядов стал каким–то глухим. Не знаю, слышат ли меня другие, но вижу, что действуют все четко и организованно.

Вот прибежали на полубак двое краснофлотцев с огнетушителями, а сигнальщик Алексей Радченко развертывает пожарный шланг и включает мощную струю воды. Вскоре сюда прибывает и аварийная партия. В считанные минуты огонь в кранцах потушен. Артиллеристы тем временем устраняют угрозу взрыва в артиллерийском погребе.

На мостик поступают доклады и от механика Самофалова. Он сообщает, что пробоины заделываются, поступление воды прекращается. Особенно смело и находчиво действовали при заделке пробоин старшина 2‑й статьи Константин Хвалеев и краснофлотец Иван Кондрашев.

Санитары осторожно переносят раненых в каюты и кают–компанию, превращенную в медицинский пункт. Там им оказывается первая помощь. Как–то сразу на корабле появляется терпкий запах крови и йода, перебивающий даже запах горелой взрывчатки. Тела погибших отнесли в одну из кают. У всех тяжело на сердце. Это наши первые большие потери с начала войны.

Вскоре помощник Сотников докладывает, что на борт принято более 300 человек. По машинному телеграфу даю команду запустить дизеля, но ответного сигнала не получаю. Снова перевожу ручку телеграфа в нужное положение, и опять мое распоряжение не доходит до машинных отделений. Решаю, что телеграф вышел из строя, и прибегаю к помощи аварийной звонковой сигнализации. Буквально через несколько секунд улавливаю под ногами дрожь корабельного корпуса. Значит, дизеля запущены. Быстро отходим от крейсера и направляемся в порт.

Как–то вдруг сразу стало зябко. Я потянулся за своей овчинной шубой, которая висела около переговорных труб. Но, увы, к носке она была уже непригодна: ее всю исполосовали осколки. Посеченными осколками оказались и переговорные трубы.

Даю указание механику Самофалову, старшинам Агафонову и Савенкову внимательно следить за звонковыми сигналами о перемене хода, организовать дублирование команд по переговорным трубам, поставив к ним краснофлотцев.

Из–за грохота разрывов снарядов и мин и стрельбы в порту звонки плохо слышны, поэтому допускаем ошибки при швартовке. Но, к счастью, все обходится благополучно. Начинаем высаживать стрелковые подразделения с приданным им вооружением.

На этот раз нас уже не встречает прицельный пулеметный и автоматный огонь противника: бой идет в центре города и на его противоположной окраине. Вражеская артиллерия и минометы, хотя и продолжают обстрел порта и его акватории, огонь ведут только по площадям. Поэтому мы не несем большого урона. Есть несколько раненых среди десантников.

Высадка проходит еще быстрее и организованнее, чем в первый раз. У нас уже имеется опыт, мы лучше ориентируемся в порту. Как только «Щит» коснулся стенки, с палубы на берег легли сходни, и тут же по ним побежали десантники. Краснофлотцы начали доставлять на берег боеприпасы. При вспышках ракет с мостика вижу мокрые и грязные от пота и гари лица лейтенанта Сотникова, боцмана Евменова. Боцман носится по палубе, руководя движением пехотинцев. То здесь, то там слышится его охрипший голос.

Палуба нашего тральщика не очень–то широка. И сейчас, когда на нем размещены более трехсот человек со станковыми пулеметами, с минометами, множеством ящиков с боеприпасами, трудно избежать заторов и сутолоки. Но нас выручает распорядительность лейтенанта Сотникова и его помощников. В руках у лейтенанта рупор. Он строго следит, чтобы не образовывались пробки. Его команды звучат громко и властно. Услышав их, попавшие в затор десантники быстро разбегаются по верхней палубе и уверенно находят сходни. Выдержка, собранность и спокойствие членов экипажа ободряюще действуют на пехотинцев.

Если бы до войны мне сказали, что нашему БТЩ придется высаживать десант непосредственно на причалы укрепленного противником порта, я бы ушам своим не поверил. Уж очень необычная для нас, «пахарей моря», боевая задача. А вот пришлось выполнять и ее. Заставила суровая военная необходимость. Не было тогда в составе флота специальных десантных кораблей, способных доставлять в назначенные районы не только живую силу, но и танки, самоходки, пушки и другую боевую технику. Такие замечательные корабли появились значительно позже, уже после войны. А пока приходилось использовать в качестве десантных средств и тральщики, и катера, и морские охотники, и обычные транспортные и рыболовные суда, и даже барказы.

Когда на берег сбежал последний боец, мы убрали сходни и вышли из порта. Доношу по радио капитану 1 ранга Басистому о выполнении своих задач, о потерях и состоянии корабля. Хотя мы и понесли урон в людях, но можем продолжать боевые действия. Тем более что у нас еще достаточно топлива и боеприпасов, а технические средства, кроме машинного телеграфа, исправны.