Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Через несколько месяцев одна из польских газет написала, что во время войны Визенталь работал в немецкой разведке. Визенталь обвинение публично опроверг, но подозрения Крайского, что в прошлом Визенталя есть какие-то темные пятна, это, по-видимому, только укрепило.

Как только Крайский развязал кампанию против Визенталя, к ней подключился весь его правительственный аппарат и на столе канцлера с вызывающей изумление оперативностью стали появляться всякого рода отчеты, извлеченные из старых архивных папок. В них рассказывалось о том, как Визенталь работал с перемещенными лицами в Биндермихле и как подавал прошение об австрийском гражданстве. Принесли Крайскому и целую пачку документов, собранных Визенталем, когда он добивался от Германии выплаты компенсации, а также его подробную биографию. В одном из документов даже говорилось, что Визенталь имеет право писать титул «инженер» только после своего имени, а не перед ним. Невольно напрашивается вывод, что все то время, пока Визенталь жил в Австрии, спецслужбы вели за ним постоянную слежку, и вот теперь все ее результаты лежали у канцлера на столе.

Плюс к тому, Визенталя начали подслушивать. Крайский получил донесение о разговоре Визенталя с двумя людьми в ресторане аэропорта перед вылетом во Франкфурт, и, согласно этому донесению, Визенталь сказал, что ищет информацию о родственниках Крайского. Личность людей, с которыми Визенталь беседовал, выяснить не удалось, но зато канцелярия Крайского получила полный список пассажиров рейса, которым летел Визенталь.

В сбор информации включились также работавшие в других странах австрийские послы и консулы; из Лондона, Осло, Оттавы и Мюнхена в Вену стали стекаться всякого рода доходившие до дипломатов слухи. Телефоны в канцелярии Крайского звонили не переставая.

Изъявляли желание помочь канцлеру и рядовые граждане. Одним из них был доктор Вильгельм Шаллер. Канцелярия Крайского срочно направила к нему домой следователя, и тот взял у него показания. В 1944 году Шаллер служил на юге Польши, в городе Тарнуве (где исполнял обязанности начальника военной тюрьмы), и несколько раз видел стоявшего на углу одной из улиц высокого, крепкого, хорошо одетого молодого человека лет тридцати, который явно был евреем. Этот человек, сказал Шаллер, руководил швейной мастерской, где работали 20–25 женщин, но как его звали, он тогда не знал. После войны он поселился в Линце и в начале 1946 года увидел этого человека снова, причем даже запомнил, где именно: на Вифлеемской улице, где находился офис еврейской общины. Шаллер утверждал, что он наделен фотографической памятью, и никаких сомнений в том, что это тот самый человек, у него не было. Он завязал с ним разговор, и тот сказал, что тоже помнит его по Тарнуву, а на вопрос, чем он занимается в Линце, ответил: «Швейными машинами». Прошли годы, и как-то раз, после поимки Эйхмана, Шаллер увидел в газете фотографию Визенталя. Это был все тот же человек из Тарнува, в этом Шаллер не сомневался. Иными словами, Визенталь сотрудничал с СС.

Следователь службы безопасности, бравший показания у Шаллера, допросил также Карла Хайнца Вайдницера, служившего в авиации. Весной 1944 года Вайдницер по каким-то служебным делам оказался в Тарнуве. Проходя мимо одного из домов, он заглянул в окно и увидел там швейную мастерскую, где работали женщины. Перед домом стоял человек в броской одежде: на нем были полосатые брюки и темный пиджак. Он поздоровался с Вайдницером, и тот тоже его поприветствовал. Спутник Вайдницера, немецкий офицер, спросил его, почему он здоровается с евреем. «Я не знал, что он еврей, – ответил Вайдницер. – У него нет желтой нашивки». – «Это потому, что он находится под покровительством СС и носить нашивку не обязан», – объяснил офицер и добавил, что этот еврей руководит швейной мастерской, организует для эсэсовцев охоты и сумел убедить их, что в этом районе можно найти нефть. «Кроме того, – сказал офицер, – он знаком с Эйхманом».

Вскоре после войны Вайдницер повстречал человека из Тарнува на одной из улиц Вены. Вайдницер был в этот момент в компании сотрудника американской контрразведки КК. Человек из Тарнува поприветствовал Вайдницера кивком головы, и американец сказал, что это директор известного Института документации Симон Визенталь. «А разве Визенталь не сидел в концлагерях?» – удивленно спросил Вайдницер. «Сидел, – ответил американец, – но только несколько недель, чтобы у него было алиби».

«Шаллер заслуживает доверия, но ненавидит евреев; Вайдницер – пустозвон и тоже антисемит», – отметил в протоколе записавший их показания следователь.

Старинный враг Визенталя, министр внутренних дел Отто Рёш вспомнил вдруг про анонимное письмо из Венесуэлы, полученное им пятью годами ранее, и поспешил переслать его Крайскому: авось пригодится. Автора письма, пояснил он, искали, но не нашли.

Аноним писал, что служил в немецкой армии. Через некоторое время после взятия Львова его вызвали в комендатуру, приказали сходить в городскую тюрьму и сказали забрать оттуда одного арестованного по ошибке коллаборациониста, что аноним и сделал. По дороге коллаборационист рассказал ему, что работает с немцами уже давно, еще со студенческих времен, и, когда они пришли в комендатуру, его действительно встретили там, как старого знакомого. Через несколько дней анониму было приказано выправить коллаборационисту и его жене необходимые бумаги, чтобы те могли уехать из города, а позднее он увидел фотографию коллаборациониста в газете. Это был Визенталь. «Если бы я тогда это знал, – писал аноним, – я бы его убил». Человеком, приказавшим ему забрать коллаборациониста из тюрьмы, был, по его словам, Теодор Оберлендер, командир украинской бригады «Нахтигаль» («Соловей»), принимавшей участие во взятии Львова. Иными словами, Визенталь работал на Оберлендера.

Теодор Оберлендер был человеком очень известным. После войны он сделал в Западной Германии впечатляющую политическую карьеру. Несмотря на то что пресса время от времени напоминала о его нацистском прошлом, в 1956 году он занял в правительстве Конрада Аденауэра пост министра по делам беженцев.

Слухи о том, что Визенталь знал Оберлендера еще по Львову, появились за много лет до того, как за этот факт попытался уцепиться Крайский.

В октябре 1959 года Визенталь послал в редакцию западногерманского еженедельника «Ди цайт» письмо по поводу опубликованной там статьи «Дело Оберлендера». В этом письме он рассказывал, как сразу после взятия Львова был арестован, как спасся и не был казнен, как бандиты-украинцы убили несколько тысяч львовских евреев и как солдаты бригады «Нахтигаль» смотрели на это, но ничего не предпринимали. Утверждение Оберлендера, что в первые дни после взятия Львова не было сделано ни единого выстрела, писал Визенталь, не имеет под собой никаких оснований, и как бы между прочим отмечал, что сам с Оберлендером незнаком, а во время войны его, скорее всего, даже ни разу не видел.