Наталья Муравьева - Беранже

На этом золотом правиле покоятся благоденствие и карьера пузана. Сомненья нет, он добьется своего. Ему раздолье в монархии Бурбонов…

Да. Прошли те времена, когда голоса гигантов звучали над Францией. Теперь в стране музыку делают торжествующие ничтожества. Об этом поет Беранже в новой песне «Мелюзга, или Похороны Ахилла»:

К возмущению маркизов Караба, паяцев и пузанов выборы 1819 года увеличили число независимых в палате депутатов, к тому же среди избранных оказался некий аббат Грегуар, старый член Конвента, голосовавший некогда за казнь Людовика XVI.

Король был уязвлен, граф д’Артуа весь клокотал яростью, свора маркизов Караба свистала и улюлюкала, святые отцы гнусили с амвонов, на все лады проклиная цареубийц. В палате депутатов назревал грандиозный скандал.

Министры во главе с Деказом, ставшим к тому времени премьером, поспешили срочно податься вправо. Деказ распустил «Общество друзей печати» и готов был пойти на пересмотр некоторых законов, казавшихся ультрароялистам чересчур либеральными. Но напрасно королевский фаворит расточал обещания, заверения и улыбки: дни его полулиберального министерства были сочтены. Неожиданное событие ускорило ход вещей.

13 февраля 1820 года ремесленник Лувель ударом ножа смертельно ранил сына графа д’Артуа, герцога Беррийского, когда тот выходил из театра. Лувель надеялся, что убийство наследника престола по» ложит конец всей династии Бурбонов. Но удар его свалил не монархию, а лишь герцога да в придачу министерство Деказа.

Династия пока что уцелела, защитники ее ощерились и пошли в наступление.

— Деказ — сообщник убийц! — вопили роялисты. — Вся Франция опутана заговором, и виной тому — либералы!

Как ни жалко было Людовику XVIII разлучаться со своим фаворитом и советчиком, но пришлось согласиться на его почетную отставку. В знак королевской милости Деказу были дарованы звание пэра, титул герцога и дано новое назначение — посланником в Англию, столь милую сердцу старого Бурбона.

В салоне Лаффита тревога. Кружок молодежи теснится вокруг Беранже. Что скажет песенник оппозиции о последних событиях? Нет, он не скорбит о судьбе Деказа и его министерства. Полумеры и экивоки не достигают цели в политике.

— Многие видят причину падения Деказа в убийстве герцога Беррийского, — говорит Беранже. — По* верьте мне, это был лишь повод. Сама система, избранная им и позволявшая каждой партии быть у власти, с давних пор обречена на непродолжительное существование.

Говорят, что сей герой дня не только усердно угождал королю, но и будто бы мирволил либералам. Однако за время его правления наибольшего успеха добились иезуиты, они даже начали захватывать в свои руки народное образование.

Сам Деказ недолюбливал иезуитов, но пуще всего стремился, как бы не прогневить брата короля и его милейших друзей из Конгрегации, не жалевших угроз для королевского фаворита; в результате он ничего не предпринял, чтобы противодействовать иезуитам.

Еще в 1817 году капуцины — бродячие монахи — в изобилии появились на парижских улицах. А роялистские газеты в это время умиленно расписывали всяческие религиозные праздники.

— Опасность становится все серьезнее, — говорил Беранже друзьям, в городах причащают за деньги солдат, а в деревнях монахи всячески одурманивают крестьянские головы.

«Хранители божия вертограда» в остроконечных черных капюшонах прикидываются этакими благодетелями:

Церковники рвутся к власти и доходам, только и думают о том, чтоб вернуть конфискованные революцией земли, только и глядят, как бы побольше выколотить барыша из верующих:

Песню «Капуцины» тотчас же стали распевать в гогеттах, но в салонах побаивались столь острой сатиры на служителей религии.

Во времена правления сладкогласного Деказа агенты Конгрегации ничуть не изменили своих повадок. Католические монахи продолжали рыскать по деревням и городам Франции, распространяя некое «письмо Иисуса Христа», сфабрикованное отцами церкви и призывавшее католиков к истреблению всех врагов Реставрации. Они рады были бы вернуть времена инквизиции, раздуть религиозные раздоры в стране.

Таков рефрен к песне Беранже «Миссионеры».

Во главе с самим сатаной церковники и монахи замыслили расправу над просвещением, гуманностью, философией во славу невежества, злобы, корысти!

Многие из либералов укоряют Беранже за «слишком резкие» выпады против церковников. Лучше, мол, поосторожнее!

— И кто бы этому поверил? — разводит руками песенник, — те самые миссионеры, которые сделали столько зла и были сверх того еще причиной стольких скандалов, не показались достаточно опасными в 1819 году ряду либеральных депутатов!

— Там, где действительно коренится зло, они боятся его видеть, — говорит Беранже Манюэлю об этих «друзьях свободы».

— Трудно поверить и тому, что есть в наше время люди, которые готовы подпустить иезуитов к делу народного просвещения, — возмущается песенник.

похваляются «святые отцы» в новой песне Беранже, созданной вслед за «Миссионерами».

Здесь досталось и двоедушному Деказу. ^то его вспоминают святоши в третьей строфе песенки:

Расставшись со своим фаворитом, Людовик XVIII как-то сразу одряхлел. Бледные, тусклые глаза его еще больше помутнели, все несноснее становились для него занятия государственными делами. Заправилам Конгрегации не трудно было смекнуть, что настал подходящий момент окончательно прибрать к рукам короля, а заодно и полную власть в стране.

Они подыскали для старого монарха «утешительницу», которая сумела занять при нем пустующее место прежнего любимца. До тех пор Людовик XVIII не жаловал дам, но госпожа дю Кайла, талантливая ученица иезуита Лиотара, сумела найти подступы к ожиревшему королевскому сердцу. Подобно Деказу, она была в курсе всех придворных сплетен и интриг, сама искусно плела их и так ловко умела подать королю, приправив острыми соусами, что морщины разглаживались на еще недавно насупленном монаршем челе. С каждым днем король все больше привязывался к этой даме.