Иерофей Влахос - Одна ночь в пустыне Святой Горы

Он меня прервал.

— Не нужно тотчас, — сказал он, — останавливаться, как бы выходить из моря неиссякаемых слез, лишь только возникнет какая-нибудь боль. Поскольку эти мысли внушает диавол, который чрезвычайно лукав, коварен и жесток и стремится погубить нас, предать вечной смерти. Делатель молитвы знает приемы лукавого и его замыслы. Он нашептывает: Прекрати молитву, ибо ты сойдешь с ума, ибо у тебя разболится сердце. Зачитываю тебе пример из Отечника: Был некий монах, которого каждый раз, когда он приступал к молитве, охватывали озноб и жар, сопровождавшиеся головной болью. И говорил он в себе: Вот, я болен и скоро умру. Поднимусь же прежде смерти и сотворю молитву. И лишь только завершалась она, прекращался и жар. Итак, вот какую мысль противопоставлял брат, совершая молитву и побеждая лукавого. Стало быть, любую скорбь делатель молитвы должен преодолевать…

— Отче, мне хотелось бы, чтобы Вы подробнее рассказали о сердечной скорби. Знаю, что отцы придают большое значение ей и рассматривают ее как удобный путь при прохождении Иисусовой молитвы. Если сочтете нужным, выскажите мне какие-нибудь мысли по данной теме

— Истинно то, что ты только что сказал. Отцы, занимавшиеся Иисусовой молитвой, или, лучше, жившие в ней, проходили через эту ступень и, следовательно, придавали ей большое значение. Эта скорбь должна прийти — это безусловно понятно тем, кто постоянно занимается Иисусовой молитвой. Они придают ей большое значение, ибо благодаря этой скорби уразумеваем, что ум сходит в сердце и по действию Духа Святого соединяется с ним; и воцаряется мир в душе и теле, очищается мыслительная часть души и ясно различаются помыслы. Они лишь тогда могут хорошо быть различимы, когда мы поймем их развитие и результат, к которому они ведут. Исихасту, внешне не совершающему греха, прекрасно знакомо состояние грешника. Это происходит потому, что вследствие аскетического опыта он хорошо знает прохождение помысла в уме — его путь и завершение. Вот почему наблюдается следующий факт: подвижник, у которого под действием молитвы сердце становится чрезвычайно восприимчивым, может в то время, когда молится за кого-либо, почти тотчас понять, в каком состоянии тот находится. Он становится прозорливым.

Но изложу все по порядку.

Ранее мы говорили о том, что молитва имеет целью единство всего человека, то есть трех сил души. Нужно сосредоточить внимание в сердце, затем ум и сердце соединяются. Ибо, по словам отцов, прежде всего сердце чувствует присутствие Божие, присутствие благодати, и только потом их воспринимает рассудок. Отцы вначале жизнью познавали Бога, а потом уже богословствовали, отстаивая свой жизненный опыт. Итак, сердце чувствует теплоту и сладость присутствия Святого Духа. Напротив, отсутствие благодати узнается по равнодушию и холодности сердца. Повторяю: вначале любят Бога сердцем и затем умом. Заповедь Господня ясна: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим… (Лк. 10, 27). Возможно, Вы знаете, что разум не отвергается Церковью, но после грехопадения ему не хватает гибкости для постижения Бога. Однако когда разовьется внутреннее духовное чувство, тогда и он будет в состоянии воспринимать Бога. Сердце же способно судить о том, падаем ли мы или храним заповеди Божий. Единство ума и сердца достигается только по действию Всесвятого Духа. Покаянием и хранением заповедей Христовых мы приобретаем благодать; и ее действием ум находит сердце и соединяется с ним. Это важный шаг в Иисусовой молитве и богозрении. Вот почему сердце человека должно быть сокрушенным. Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Разумееется, для того, чтобы свести ум в сердце, многие пользуются разными другими способами, но надо сказать, что самый безопасный — покаяние. Следовательно, очень хорошо, оплакивая свои грехи, иметь скорбь в сердце (иногда же и теплоту) и вообще улавливать сердечные движения и чувства. Но это должно совершаться постепенно. Может случиться, что резкое действие молитвы в сердцах немощных и неочищенных вызовет небольшое нарушение, которое хотя и не будет иметь серьезных последствий, однако остановит молитву. В такой скорби советуют творить Иисусову молитву устами. Но, если сердце в состоянии, рекомендуется внимать ему и при скорби. Конечно же, это предстоит определить нашему опытному и духоносному отцу. Эта скорбь целительна, естественна и спасительна. Многие подвижники считают, что у них порок сердца; они посещают врачей, и те не находят у них никакой болезни. Это скорбь благодатная. Она говорит о том, что молитва сошла в сердце и действует там. Это весьма важный момент.

— Я слышал, что многие святые чувствовали, как молитва начинает действовать в сердце в определенный момент; они хорошо чувствовали, что она — дар Божий

по ходатайству Богородицы. Верно ли это?

— Разумеется. Многие святые исихасты прекрасно осознают момент, когда молитва начинает действовать в сердце. И тогда они непрерывно ее творят, какой бы ни занимались работой. Она не прекращается в них вообще. Действительно, они воспринимают ее как дар Пресвятой Богородицы. Святой Григорий Палама, молившийся перед иконой Богородицы и повторявший: Просвети тьму мою, — стяжал дар богословия. Нужно сказать, что любовь к Богородице тесно связана с любовью ко Христу. Мы любим Богородицу, поскольку любим Христа, или же любим Ее, желая достичь любви ко Христу. Отцы хорошо выразили это. Святой Герман, Патриарх Константинопольский, говорит: Если бы не предстательствовала Ты, Богородице, никто не явился бы свят… никто не может спастись, кроме как Тобой, Богородице. А святой Григорий Палама говорит: Она — единственная граница между тварной и нетварной природой; никто не пришел бы к Богу, если бы не Она и Рожденный из Нее Посредник; и не имели бы ни Ангелы, ни люди даров от Бога, кроме как через Нее. Многие дары получаем мы благодаря Богородице. Дав нам величайший дар — Христа, не подаст ли Она и другие? Поэтому, молясь, мы должны говорить не просто: Предстательствуй за нас, — но: Пресвятая Богородице, спаси нас.

— Мне хотелось бы вернуться к тому вопросу, который возник у меня, когда Вы говорили о единении ума и сердца. Ум, сошедший в сердце, пребывает там постоянно. Но, если это так, каким образом человек может трудиться, выполнять свое служение и тому подобное?

— Прежде всего, ум не смешивается с сердцем и не упраздняется. Он становится совершенным и приходит в свое естественное состояние. Неестественно, когда он пребывает вне своей сущности (сердца). Молитвой он отбрасывает все чуждое. После того, как ум сойдет в сердце, остается, если можно так сказать, небольшой избыток. При таком избытке можно заниматься и другими делами, не отрывая ум от сердца. Например, иерей-исихаст во время Божественной литургии молится вслух или говорит что-либо соответствующее при совершении Таинства диакону или другому иерею и при этом не изводит ум из сердца. Однако, если избыток ума обратить к вещам неподобающим, можно целиком и полностью отсечь его от своей сущности. Вот почему подвижник в часы молитвы перебирает четки — чтобы занять этот избыток и не причинить уму зла. Наверное, Вы хорошо понимаете, что благодаря этому избытку диавол жестоко воюет против нас.