Сергей Филатов - Совершенно несекретно

Первым председателем Межпарламентской ассамблеи: стал Р.Хасбулатов, а после выборов Федерального Собрания России в 1993 году — В.Шумейко. Именно при нем появился флаг ассамблеи, который впоследствии стал символом Содружества Независимых Государств.

Да, горячими были деньки 1991 года — за короткий период столько кризисных ситуаций!..

1992 год оказался не только преддверием драматических событий в стране, разразившихся в следующем, 1993 году, но и началом сильнейшей конфронтации между президентом и Верховным Советом, уже возглавляемым буквально на глазах менявшимся Хасбулатовым. Пока еще Руслан Имранович скрывал свои истинные намерения, президента как бы не трогал, но развернул энергичную атаку на правительство и лично на Бурбулиса, Гайдара и Чубайса.

Именно в тот период, когда произошла либерализация цен, во власти должны были проявиться коллективные взаимопомощь и взаимовыручка, чтобы преодолевать шаг за шагом непредвиденные, то и дело возникающие трудности. Вместо этого, как всегда, у нас особо ощущалась нехватка нормативной базы и законодательных защитных мер.

Их отсутствие усиливало криминогенность, коррупцию, организованную преступность. Тут нужны были не одни только разговоры, но и решительные меры. А Верховный Совет, делавший, конечно, немало с точки зрения разработки и принятия законов, чересчур много полемизировал, слишком часто враждовал с исполнительной властью, то и дело терял основную нить концепции развития, да еще и по ходу дела менял правила игры и саму Конституцию Российской Федерации. Она становилась все более неопределенной, внутренне противоречивой и потому опасной: за несколько лет своего существования Верховный Совет внес в нее более 400 поправок!

Жизнь еще раз доказала: если запаздываешь с законами, то страну начинают захлестывать хаос и преступ-ность(она всегда опережает законы и предохранительные меры), а значит, все наши противоядия тут бессильны. Нужна согласованность действий всего общества, его политических и государственных структур, чтобы успешно бороться с миром криминала… Если же коммунистическая партия тормозит развитие государства по выбранному направлению, если она блокирует работу законодательного органа, значит, партия эта играет на руку преступному миру и идет против своего народа.

Коммунисты, оправившись после августовских событий, готовились к первой из новых битв — на Шестом съезде народных депутатов. По поведению Хасбулатова было видно — он что-то затевает. Я впервые ощутил: от меня что-то скрывается. На съезде это проявилось очень определенно: готовилась и была принята резолюция с отрицательной оценкой деятельности правительства и проведения реформ. Сам председательствующий повел себя очень странно — начал атаку на «Известия», отругал Шумейко за самостоятельные оценки в докладе об экономической реформе и о работе правительства и еще за какой-то якобы существующий альянс Владимира Филипповича с коммунистами и аграриями. Это было проявлением явного недовольства докладчиком, который нарушил договоренности с председателем о содержании доклада и сорвал его так тщательно продуманный сценарий.

А сказал Владимир Филиппович буквально следующее: «Мне приходится по роду своей деятельности очень много работать с правительством, и абсолютно ответственно могу вам сказать, что это — профессионалы. И только потому профессионалы, что они делают эти реформы. — Ив зале после этих слов раздались аплодисменты. — Они делают эти реформы в тяжелейших условиях, доставшихся им в наследство как раз от тех самых именитых и маститых советчиков от экономики, которые до сих пор продолжают лишь советовать да критиковать правительство. И правильно здесь говорили, что никто из них не согласился бросить все и идти это делать самому».

Это был, конечно, мужественный поступок Владимира Филипповича — в тот непростой период дать такую оценку молодым членам правительства. Теперь весь гнев и весь сарказм Хасбулатова были направлены на депутатов реформаторской части. Мы с членами президиума начали интенсивно искать возможность отмены неправой резолюции съезда. Я предложил Владимиру Шумейко и Юрию Ярову пойти к Борису Николаевичу, посоветоваться с ним, что делать, и поделиться своей озабоченностью относительно Хасбулатова. Они со мной согласились. Позвонил Ельцину, условились о встрече, и в перерыве съезда мы все трое пошли к нему.

Хасбулатов, видимо, что-то почувствовал, начал сожалеть, что переборщил, и попросил меня предложить Борису Николаевичу пообедать нам втроем. Ответ Ельцина был категоричным:

— Нет. Хватит, я натерпелся его лицемерия и изворотливости, ему ни в чем нельзя верить, тем более нельзя доверяться. Опять обманет.

Наш разговор свелся к тому, что нужно созвать президиум вместе с правительством и попробовать выработать документ типа Декларации съезда, где дать другие оценки реформам. Хасбулатов возражать не стал, но на президиум идти отказался.

И вот в воскресенье, 12 апреля 1992 года, я собрал президиум, на котором кроме его членов присутствовали Е.Гайдар, Г.Бурбулис, А.Шохин и другие. Разговор был тяжелым, но полезным. Самым неприемлемым в постановлении съезда выглядело то, что правительство оказалось как бы в подвешенном состоянии на целых 3 месяца (до следующего съезда), то есть стало временным правительством. Мы вновь — в который уже раз! — создали неопределенность в отношении наших целей, в защите реформ, чем, естественно, отпугнули их сторонников и участников, в том числе и зарубежных.

К понедельнику и сами депутаты стали понимать, что резолюция съезда ведет в тупик, более того, это поворот назад, чем непременно воспользуются коммунисты.

Декларацию одобрили, и съезд оказался в двойственном положении, приняв два документа по одному вопросу с разными оценками. Хасбулатов, похоже, остался не очень доволен таким развитием событий. Но решение было принято, и главное — мы ушли от сиюминутных последствий. Стало ясно, что теперь борьба за власть выстроится вокруг реформ.

Хасбулатов двинулся вперед не только с резкой критикой реформ и тех, кто их осуществляет. Он понимал, что тут нужен и позитив, и поэтому энергично включился в разработку Федеративною договора. Необходимость разделения собственности, полномочий и предметов ведения между центром и субъектами Федерации представлялась очевидной. Конечно, правильней было бы внести эти положения в Конституцию: слишком опасна сама форма документа, подписанного руководителями субъектов Федерации, поскольку возможность последующего его изменения по инициативе любого из 190 подписантов (а их было по два от каждого субъекта Федерации и федерального центра — глава исполнительной власти и глава законодательной власти) могла обернуться совершенно непредсказуемой реальностью.