Сергей Филатов - Совершенно несекретно

Утешительным является все же то, что среди работников прокуратуры и.о. Генерального прокурора авторитетом не пользуется, а во время поездки он еще более дискредитировал себя в их глазах. Но высказанная Ильюшенко позиция по отношению к тем, кого произвольно можно считать преступниками, дает основания недобросовестным следователям творить беззакония, ссылаясь на позицию своего самого главного начальника.

Прилагая здесь вырезки из публикаций самых разных газет, надеюсь на ваше внимание и принятие мер к представлению на должность Генерального прокурора Российской Федерации достойной ее кандидатуры.

С самыми добрыми пожеланиями —

сопредседатель Экспертно-правового совета при Президенте Российской Федерации,

адвокат И.А.Безруков.

А вот выдержки из владимирских газетных публикаций:

«… И.о. Генерального прокурора Алексей Николаевич Ильюшенко настаивает на том, что, кто бы ни был Генпрокурором, должен иметь неограниченную власть и эта власть должна вершить политику в стране».

«…Расширение наших полномочий не самоцель. Прокурор республики, края — единственная фигура, которая может повлиять на обстановку в регионе».

«…Β принципе, заметил А.Н., он может навести порядок: собрать всех авторитетов (а они хорошо известны), увезти и расстрелять — через две недели в стране будет порядок. «Однако кому нужна такая демократия?» — риторически спрашивает А.Н. И тут же поправляется: «Если скажут нам так сделать — мы сделаем».

«…Если человек спустил курок — он преступник и подлежит уничтожению на месте, если он не нужен следствию… И не надо тратить бумагу».

Сам Ильюшенко к этому времени опустился, стал чрезмерно употреблять спиртное, наше общение с ним прекратилось, но до меня доходили постоянные его угрозы в мой адрес.

В общем, Ильюшенко сам вел себя к полному разложению — и моральному, и профессиональному. Отношение в обществе к и.о. Генпрокурора настолько накалилось, что президент стал понимать: от Ильюшенко нужно избавляться.

Так же начали думать и Коржаков с Барсуковым. То расследование, которое вела против него московская ФСБ, стало приобретать контуры уголовного дела. Рассказывали, что начались ссоры и взаимные угрозы внутри самой стаи фаворитов. Вопрос был поставлен так: кто кого быстрей уберет и кто на кого быстрей сбросит в СМИ факты с разоблачениями.

В один из сентябрьских дней 1995 года мне было дано Президентом Российской Федерации поручение разыскать Ильюшенко и взять у него заявление об отставке. Это произошло после резкой критики президентом Ильюшенко на пресс-конференции, когда общественная атака на и.о. Генпрокурора развернулась не на шутку — и горячо, и широко. В ход пошло все — и заказные статьи, и многочисленные искренние выступления журналистов и интеллигенции, не приемлющих эту безответственную фигуру на столь ответственном посту.

Я отыскал Ильюшенко в Красноярском крае, где он отдыхал от трудов праведных, по-ленински проводя время на охоте в глухом местечке. Из тех же мест наш выдающийся спортсмен Иван Ярыгин, чудо-богатырь и чудо-человек: мягкосердечный, честный, внимательный и все понимающий; они дружили с Ильюшенко. Он-то и помог мне выйти на и.о. Генпрокурора.

15 сентября появилось письмо Ильюшенко на имя президента, где он отметал все обвинения в свой адрес и связывал все нападки на себя с происками группы Гусинского. В заключение этого послания Алексей Николаевич добавлял:

«О вышеизложенном пишу, чтобы заверить Вас — на протяжении всей своей деятельности я и мои коллеги выполняли свой служебный долг и никакой иной цели не преследовали. Заявляю об этом вполне искренне и убежденно.

Исходя из Вашего выступления на пресс-конференции, прошу Вас рассмотреть вопрос о моей дальнейшей судьбе, и любое Ваше решение я приму с благодарностью».

А после отставки, через недолгое время — Лефортово и ожидание суда. Видимо, его «друзья» рассчитали тут по-своему: в тюрьме он не заговорит — побоится.

Вот так закончилась бесславная карьера Ильюшенко, который не выдержал испытания резким взлетом и, судя по всему, до поры до времени хорошо маскировал от окружающих свою внутреннюю пустоту. И не понял, что такое настоящая дружба, настоящая служба и настоящие друзья…

Но заключаю я эту тему не с чувством злорадного удовлетворения (мол, и поделом же ему, такому-сякому), а с надеждой на то, что у этого энергичного и не старого еще человека все-таки окажется достойное будущее.

…Не обошлось в те тревожные дни и без перегибов. Некоторые посчитали, что в отсутствие законодательного органа можно кое-что изменить и «урвать» с помощью указов президента. И самые неприятные решения появились о СМИ: от закрытия некоторых из них — до усиления контроля государства над ними.

Тревогу стала вызывать информация, идущая из-за рубежа. МИД сообщал, что октябрьские события подстегнули давно идущую на Западе дискуссию по проблематике демократических преобразований в России. Введение временных ограничений на некоторые права и свободы, запрет ряда изданий вызвали неоднозначную реакцию там. Озабоченность происходящим в России, тем, в каком направлении будет развиваться внутренняя политика Президента России, чувствуется в западных СМИ весьма и весьма остро. Для восстановления демократического имиджа страны эксперты считают важным защитить прессу от вмешательства государства и одновременно освободить ее от диктата рынка. Силовая приостановка выпуска газет, по мнению зарубежных СМИ, ставит под сомнение возможность проведения действительно свободных и демократических выборов в декабре и принятия новой российской Конституции.

Политологи и СМИ призывают западные правительства постоянно подчеркивать в контактах с Москвой тот факт, что ограничения в области свободы информации не отвечают демократическим принципам и не встретят понимания общественного мнения на Западе.

Внимательно следили за рубежом и за работой Конституционного совещания. СМИ с некоторой тревогой отмечали, что в новой Конституции «Ельцин собирается придать фигуре президента большие властные полномочия, делающие его неуязвимым перед новым парламентом».

Особую тревогу вызывало общественное мнение в США, и не в последнюю очередь — в администрации американского президента. Поэтому я попросил разрешения у Бориса Николаевича после опубликования проекта Конституции вылететь на несколько дней в США. В своей записке на имя президента я написал:

«С американской стороны в ходе последних доверительных консультаций представителей МИД и госдепартамента было еще раз высказано пожелание относительно моей запланированной поездки в США для встреч с ближайшим окружением Клинтона. Американцы говорят, что им важен личный контакт в этот сложный политический период в России, чтобы эффективнее оказывать нам поддержку в проведении демократических преобразований».