Фаддей Булгарин - Воспоминания

Не видев сам действий нашего парусного и гребного флотов, не стану повторять того, что весьма подробно и прекрасно описано его превосходительством А. И. Михайловским-Данилевским. Обращаюсь к тому, чему я сам был свидетелем.

Состояние русских войск к 1-му августу 1808 года. — Маркиз Паулуччи привозит из Петербурга проект перемирия с шведами до зимы. — Любопытная встреча маркиза Паулуччи с главнокомандующим, характеризующая обоих. — Верный очерк маркиза Паулуччи. — Главнокомандующий не соглашается на перемирие, и избирает графа Каменского для изгнания шведского войска из Финляндии. — Характеристика графа Николая Михайловича Каменского. — Геройский дух времени, припоминающий древнюю Спарту и блистательную эпоху Рима. — Положение дел во время принятия начальства графом Каменским над корпусом генерала Раевского. — Число шведских войск. — Состав корпуса графа Каменского. — Начало наступательных действий графа Каменского. — Блистательное авангардное дело полковника Властова. — Местность и подробности сражения. — Властов разбивает наголову полковника Фияндта. — Неудача полковника Эриксона. — Геройский подвиг майора Гласкова. — Кровопролитное трехдневное сражение при Куртане. — Местность и подробности сражения. — Шведы после мужественного сопротивления уступают настойчивости русских. — Преследование шведов нашим авангардом. — Характеристика знаменитого Кульнева, командовавшего авангардом в чине полковника. — Участие двух эскадронов нашего полка в сражении при Куртане. — Новый стратегический план графа Каменского. — Обходы, опасность обходного отряда Козачковского под Ню-Карлеби и под Нидергерми. — Знаменитое сражение под Оровайси. — Чудеса храбрости русских воинов. — Граф Каменский исторгает победу у шведов своею решительностью, и заставляет их отступить. — Местность и подробности сражения. — Адъютант графа Каменского капитан Арсений Андреевич Закревский. — Вступление графа Каменского в Гамле-Карлеби. — Перемирие. — Главная квартира переносится в Гамле-Карлеби.

С самого начала войны император Александр имел мысль выслать отряд через Ботнический залив по льду в Швецию, но главнокомандующий представлял, что это будет только бесполезный набег, если невозможно будет утвердиться на шведском берегу, а чтоб удержаться в Швеции и в то же время действовать в Финляндии, граф Буксгевден требовал вдвое более войска, нежели было тогда под его начальством, уверяя между тем государя, что мы завоюем Финляндию без больших усилий. Когда обстоятельства переменились в пользу шведов, граф Буксгевден писал к государю, что он вовсе не надеется изгнать неприятеля из Финляндии, усмирить восстание жителей и удержать страну в повиновении, имея под ружьем только 24 500 человек, и что ему надобно по крайней мере вдвое более войска; а если государю угодно, чтоб вторжением в Швецию принудить короля к уступке Финляндии, то для этого должно прислать сверх находящихся уже в Финляндии 24 500 человек еще по малой мере 50 000 человек. Граф Буксгевден рассуждал справедливо, но не было возможности удовлетворить его требование. Армия наша была в Турции, и остальное войско после трех кровопролитных кампаний (1805, 1806 и 1807) было малочисленно. В иных полках не было и полного батальона. Надлежало комплектовать полки рекрутами. Собрали, что можно было собрать из третьих батальонов полков, находившихся уже в Финляндии, присоединили части войска из гвардии, устроили два отряда, и выслали их в конце июля в Финляндию. В отряде графа Витгенштейна было до 8800 фронтовых, а в отряде князя Д. В. Голицына до 6500 человек разного оружия. Кроме того, пришло несколько тысяч солдат из французского плена и рекрутов, и таким образом собралось русских войск в Финляндии к 1-му августу до 44 000 человек пехоты, 5000 конницы, и при них 186 орудий. Но к этой армии было множество больных от недостаточного продовольствия и изнурения, и госпитали были в самом плохом положении.

Маркиз Паулуччи передал верно государю положение войска и состояние дел в Финляндии, и вследствие того в Петербурге был составлен оборонительный план войны до зимы, благоприятной для военных операций в этой стране. По этому плану русские войска долженствовали занять линию от Биернеборга через Таммерфорс, Оривеси, Рауталамби, Куопио до Кеми на пространстве более 500 верст, и укрепиться в селениях и в лагерях, а с другой стороны расположиться на морском берегу, от Биернеборга же до Сварголма под защитой нашего гребного флота. С этим планом отправлен был в главную квартиру, в Або, маркиз Паулуччи. Сколь важно было поручение, данное маркизу Паулуччи, и какою доверенностью государя он пользовался, видно из собственноручного письма государя к главнокомандующему [125] См. описание Финляндской войны 1808 и 1809 годов, Сочинение генерал-лейтенанта Михайловского-Данилевского, стр. 204. .

«Если, до получения оборонительного плана успехи подвинут нас вперед, и позиция, занимаемая войсками, будет выгодна, то не приводить плана в действие, а объяснив подробно все обстоятельства маркизу Паулуччи, прислать его с оными обратно ко мне».

Здесь я должен сообщить анекдот, характеризующий графа Буксгевдена и маркиза Паулуччи. Этот анекдот рассказан мне почтенным Александром Ивановичем Михайловским-Данилевским. Его превосходительство позволил мне напечатать этот рассказ и сослаться на него [126] Важность, требуемая от истории, не дозволила почтенному Александру Ивановичу внести этот анекдот в свое описание войны. .

Со времени падения Римской империи почти все писатели, говорившие об Италии, изображают нам итальянцев хитрыми, уклончивыми, вкрадчивыми, скрытными и даже вероломными. У всех европейских народов итальянец есть синоним хитрости и вероломства. Однако ж, это мнение вовсе несправедливо, и в Италии есть много людей с прямым характером, с возвышенной, пламенной душой и благородными чувствами. Эту справедливость отдал им один из самых просвещенных мужей в Европе, граф Сергей Семенович Уваров [127] См. брошюру, изданную графом С. С. Уваровым. .

Первообраз, или тип итальянцев времен гвельфов и джибеллинов, был маркиз Паулуччи. Он был храбр, откровенен, даже к собственному вреду, решителен, и мстил своим противникам одними эпиграммами. Чтоб любить его и уважать искренно, надлежало знать его коротко и судить о нем по делам, а не по словам. В остзейских провинциях, где он был двадцать лет генерал-губернатором, он оставил незабвенные следы своей умной, твердой и честной администрации. Многие дворяне не любили его за то, что он частенько сбивал крылья неумеренной гордости ни на чем не основанной, а когда не стало маркиза Паулуччи, все отдали ему полную справедливость, и теперь вспоминают о нем с любовью. Маркиз Паулуччи был со всеми ласков и даже фамильярен, но не допускал никого забываться перед ним, и громил высокомерие и гордость своими убийственными сарказмами, в которых только один Вольтер мог с ним сравняться. Во всем маркиз Паулуччи был оригинален, и я в жизни моей не знал человека занимательнее, любезнее и умнее его. Что он добрее душей, это скажут вам все до единого в Лифляндии, Курляндии, Эстландии и в Псковской губернии, особенно же в Риге, постоянном его местопребывании. Но затронуть его было опасно, эпиграммы его клеймили навеки!