Сергей Шаргунов - Катаев. Погоня за вечной весной

Те, кто читал роман много позже, в эпоху, когда повсюду звучало: «Миру — мир!» — наверняка испытывали странные ощущения — Катаев 1924-го как будто бы выступал принципиально против мира и «малодушия» разоружения, за что боролся главный отрицательный герой книги профессор Савельев. Мысль романа следовала из его сюжета: «Лишь бы была война!»

Монологи Савельева совпадают с известной песней 1957 года: «Парни, парни, это в наших силах Землю от пожара уберечь!» или речью какого-нибудь советского дипломата 1970-х: «Я проклял войну и решил отдать все свои силы на борьбу с ней… Бороться за идею всеобщего мира… Сначала мы пытались бороться с войной путем агитации… Организовали уничтожение взрывчатых веществ, складов оружия и пушечных заводов…» Но профессор разгромлен, и еще ярче разгорается очистительный пожар войны, ведь в условиях мира «буржуев» не одолеть. «Цель оправдывает средства», — уверен предводитель индийских бедняков богоборец и коммунист Рамашандра.

Наверняка идейно «Повелитель железа» оказался близок троцкистам, а затем его могли жаловать маоисты. Но так ли были важны идеи — все пропадало в вихре погони, а кроме сюжетного галопа оставались жирные масляные мазки темпераментного пейзажиста — «желтая агония зари», «шоколадные от нечистот» волны Ганга, «чудовищный дымный город, похожий на груду ананасов»…

А может быть, для Катаева, навек уставшего от войны, втайне ближе всех «слизняк» Савельев, потерявший сыновей Бориса и Глеба на фронтах 1914-го и жена которого сошла с ума? Да и не с вожделением ли изображены владения «повелителя железа», утопающие в цветах и зелени? «На небольшом столике, покрытом белоснежной скатертью, уже был приготовлен изысканный завтрак: омлет, холодный цыпленок, банка варенья, овощи, кофе и полбутылки великолепного французского красного вина». Под старость этим же языком гурмана Катаев опишет воображаемый рай.

«Повелителя железа» Катаев не включал в собрания сочинений (может, из-за щекотливой темы «борьбы за мир»), но приведем утверждение литературоведа Абрама Вулиса: этот роман «в некотором смысле литературная энциклопедия 1920-х годов. Если свести изящную словесность к авантюрно-развлекательным и назидательноиллюстративным жанрам — так еще и исчерпывающая. Тайны подземной Москвы и библиотека Ивана Грозного, мировые катаклизмы и “лучевая” болезнь науки — лишь некоторые типичные сенсации тогдашней беллетристики, собранные в романе для пародийного представительства». При этом «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» Вулис выводил именно из «Повелителя железа», который будто бы «напрашивается на роль главного генеалогического предшественника знаменитых романов» по причине «свободы сатирического мышления» и «раскованности эпизода».

Так или иначе, оба катаевских романа оказались в литературном мейнстриме — научная фантастика и шаржированные приключения, помноженные на мировую революцию рабочих. У Катаева «машина обратного тока», у Толстого тепловой луч «гиперболоида», разрушавшего любые преграды — и все это предвестники ядерного оружия, применение которого именно против Японии с поразительной точностью предсказал Эренбург в своем «Хулио Хуренито».

21 января 1924 года умер Владимир Ленин.

На похороны (нескончаемые очереди на морозе) Катаев не пошел, объяснившись стихами:

Годами… Годами не до прощаний с Лениным. Любовь — долгая жвачка: зиму спустя переживается, как нынешняя, та зима 1923-го, когда…

Павел Катаев вспоминает, что Чистые и Патриаршие пруды навсегда остались самыми любимыми его отцом районами Москвы. Чистые — Мыльников переулок. «Мы с отцом неоднократно бывали на Патриарших прудах, и всегда я замечал, что ему здесь хорошо, и он с удовольствием вспоминал какие-то случаи из той, теперь уже далекой своей жизни в двадцатых годах — сумбурной, веселой и одновременно тревожной, которая осталась в памяти, как сказка… В зимнюю стужу здесь влюбленный отец ждал свою подругу».

Весной 1924 года из Одессы окончательно перебрался Бабель, который стал частенько захаживать в «Гудок» «на огонек». Он уже прославился «Конармией». В 1928-м Катаев вспоминал: «Помню, что написал Бабелю в Одессу письмо, в котором была такая фраза: “Слава валяется на земле. Приезжайте в Москву и подымите ее”. Что Бабель и сделал». Сохранилась и записка Катаева, помеченная «Чистые пруды», от 28 октября 1923 года (то есть того времени, когда Бабель наведывался в столицу):

«Милый Бабель,

мне необходимо с Вами поговорить по весьма важному делу, касающемуся Лефа. Я очень занят и не имею времени Вас разыскивать. Приходите ко мне (Мыльников 4 кв 2) завтра или послезавтра до 11 утра или в районе 5 часов вечера. Куда Вы пропали?

Ваш Валентинкатаев ».

«В Мыльниковом он совсем не бывал, — писал Катаев о «конармейце». — У него была масса поклонников в разных слоях московского общества… Все это были люди посторонние, но зачастую очень влиятельные». Слово с холодком «посторонние» подразумевало прежде всего людей из ГПУ.

Здесь снова коснемся отношений Катаева с Яковом Блюмкиным, революционером, разведчиком, чекистом.

По всей вероятности, они познакомились в Одессе во время революционных событий 1918-го, если не раньше. По крайней мере, Катаев (в разговоре с журналистом Борисом Панкиным) утверждал, что еще в Одессе задумал повесть «Жизнь Яшки»: «Он все время мечтал о переворотах и говорил, что дома под кроватью у него лежат бомба и револьвер».

6 июля 1918 года в Москве Блюмкин убил посла Германии Вильгельма фон Мирбаха, что послужило сигналом к началу восстания левых эсеров.

«Когда убили Мирбаха, — говорил Катаев, — я был в Одессе. И Олеша сразу сказал — это Яшка. Меня всегда поражала его способность провидеть».

В дальнейшем прощенный большевиками с подачи Троцкого, Блюмкин активно участвовал в перевороте в Персии, был опекаем Дзержинским, в 1920-е годы тесно общался с литераторами, в том числе с Есениным. Сделавшись сотрудником Иностранного отдела ОГПУ, выполнял спецзадания в Палестине, Афганистане, Индии, Тибете, Монголии, Китае. Курировал весь Ближний Восток.

В начале 1920-х годов Катаев вновь встретился с «Яшей». И тот в деталях «под ужасным секретом» рассказал ему остросюжетную историю приготовления убийства Мирбаха. По словам Катаева, он не выдержал и сразу же написал повесть «Убийство имперского посла» — ее быстро набрали в одном петроградском издательстве и готовили в печать.