Олег Хазин - Пажи, кадеты, юнкера[Исторический очерк]

В 1812 г. Ф. В. Ростопчин содействовал набору и снаряжению в поход 80 тысяч добровольцев, побуждал дворян и купечество к пожертвованиям, поддерживал в народе бодрость и доверие. Наладил выпуск знаменитых «афишек», в которых, выставляя французов в презрительном виде, преувеличивал успехи русского войска отчасти с намерением скрыть истину, отчасти не зная намерений М. И. Кутузова. Когда после Бородинской битвы и совета в Филях было решено оставить Москву, организовал эвакуацию государственного имущества и ее жителей, а также истребление города огнем. Во время пребывания Наполеона в Москве Ф. В. Ростопчин продолжал своими посланиями поднимать крестьян на борьбу с французами.

В 1814 г. Федор Васильевич был уволен с поста главнокомандующего и назначен членом Государственного совета, но жил большей частью в Париже. В Москву вернулся только в 1823 г. Ф. В. Ростопчин был крайним консерватором, ревностно защищал крепостное право, нередко прибегал к насильственным методам. О себе он говорил: «Сердцем прям, умом упрям, на деле молодец».

Его перу принадлежит ряд литературных произведений: «Записки», «Правда о московских пожарах», «Последние дни жизни императрицы Екатерины II и первый день царствования Павла I» и др.

СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ Петр Дмитриевич(1857–1914), окончил Пажеский корпус и начал службу в Лейб–гвардии гусарском полку. Участвовал в русско–турецкой войне (1877–1878). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба. Командовал дивизией. Был губернатором в Пензе и Екатеринославе. С 1900 г. назначен товарищем министра внутренних дел, командиром Отдельного корпуса жандармов. С 1902 г. был виленским, ковенским и гродненским генерал–губернатором, министром внутренних дел.

При вступлении в должность заявил, что правительство вступает на путь доверия к обществу («эре доверия»). Репрессивная политика В. К. Плеве была смягчена. Многие административно–ссыльные были возвращены, цензурный гнет над периодической печатью несколько ослаблен. Управление П. Д. Святополка — Мирского облегчило развитие демократического движения, что вызвало к нему ненависть реакционных сил. Когда накануне 9 января 1905 г. в Петербурге ожидалось кровопролитие, к нему явилась депутация от петербургских литераторов, надеявшихся добиться отмены некоторых военных мер, однако, П. Д. Святополк — Мирский отказался принять ее. Последующие события вызвали отставку П. Д. Святополка — Мирского с его поста.

ЧЕВКИН Константин Владимирович(1802–1875), получил образование в Пажеском корпусе. В 1827 г. участвовал в персидской кампании, в 1828 г. находился в составе действующей армии при осаде Браилова и Варны, участвовал в переходе через Балканы и взятии Адрианополя. В польскую кампанию участвовал в действиях против мятежников при Остроленке, при штурме Варшавы и взятии Молдины.

В 1834 г. был назначен начальником штаба корпуса горных инженеров. В 1836 г. ездил за границу для осмотра иностранной горной промышленности, в 1840 г. осматривал там железные дороги. В 1843 г. К. В. Чевкин инспектировал горные и соляные промыслы Южной России, а в 1845 г. — Уральские заводы. С 1853 по 1862 г. Константин Владимирович был главным управляющим путей сообщения, а затем членом Государственного совета и председателем департамента экономики. С 1872 г. К. В. Чевкин состоял председателем комитета по делам Царства Польского.

Два резких удара в караульный колокол. Стремительно выбегающие строиться солдаты, и в незамедлительно наступившей тишине короткая команда: — «Смирно. Караул шашки вон!». За ней более плавное, но уже торжественно громко с обрывом последнего слова: Слу–ш–а-й, на к–а–р-а-ул!

И вот прошли годы. Много их прошло. Огонь и меч уничтожили миллионы людей, гибли и возникали государства, неслись смертоносные ураганы революций и бунтов. Но перед глазами моей памяти, не той, конечно, давно ушедшей в прошлое, юной и живой, а другой, уже дряхлеющей, все по–прежнему стоит тот незабываемый осенний день, начало нашей северной осени, августовский еще солнечный день, но уже с золотисто–оранжевыми листьями старого Петергофского парка. Временами набежит оттуда, от Ораниенбаума, от Красной Горки, от взъерошенной глади Финского залива ветерок и закружит быстро, золотой круговорот опавших листьев. Но солнце еще греет, голубеет небо, и в теплых солнечных лучах величественно, едва заметно покачиваются вековые деревья.

Я стою у большого окна, и в первый раз на мне расшитый золотом придворный мундир. Левая рука в замшевой перчатке сжимает золотой шишак с большим белым султаном черной кожаной каски. Как сейчас перед глазами ее звезда Св. Андрея Первозванного и незабываемые на ней слова: «За Веру и Верность».

Воспоминания о далеких школьных днях, о днях юности, о днях той молодости, где столько было надежд… которые полны неизменным чувством любви к нашему родному корпусу и благодарной ему памяти. Там, ведь, прошли эти счастливые годы, самые счастливые дни нашей молодой жизни.

Но не только одни воспоминания школьной скамьи и первых юношеских шагов связывают нас с корпусом, с Пажеским Его Императорского Величества корпусом. Для многих из нас это было время, когда впервые мы увидели блеск и торжественную красоту придворных церемоний, когда мы впервые переступили пажами и камер–пажами порог блистательного русского императорского двора. И эти впечатления навсегда врезались в нашу память, как заслуженная дань ушедшей теперь в невозвратное прошлое величественной красоте.

Обыкновенно в начале каждого учебного года, т. е. осенью, проходило назначение из состава старшего специального класса постоянных камер–пажей к высочайшим особам. Фельдфебель корпуса всегда состоял камер–пажом государя. К императрицам назначалось по два камер–пажа, выбиравшихся начальством корпуса из лучших учеников, если, само собой разумеется, не имелось особого указания их величеств. К великим княгиням назначалось по одному камер–пажу. Так же и к великим княжнам, достигшим совершеннолетия.

Кроме этих постоянных назначений, еще существовали особые наряды для несения придворной службы в случае больших церемоний и торжеств. Тогда пажи несли службу и при великих князьях. Помню, как в один из георгиевских праздников я состоял при великом князе Николае Михайловиче. Последний держался всегда весьма непринужденно и во время обеда все время шутил. После исполнения мною какого–то его поручения, он просто довольно сильно меня ущипнул. Это было, конечно, шутливым выражением благодарности.