Василий Зайцев - За Волгой земли для нас не было

К полудню я израсходовал обойму. Мой напарник Куликов тоже. Морозов и Шайкин - по две обоймы. Хорошо стреляли Горожаев, Васильченко. Вечером, чтобы убедиться в результатах, я попросил Шуклина поднять на трубу манекен корректировщика. Отчаянный Илья Шуклин сам полез туда. Разумеется, я не мог его удерживать, но пока он туда забирался, у меня пересохло в горле.

Но вот Илья крикнул в телефон:

- Батарея! По первому реперу одним снарядом... Огонь!

Прошла минута. Где-то прогремел выстрел.

- Хорошо! По второму, двумя снарядами... Огонь!

Так Илья Шуклин провел вечернюю артиллерийскую зорьку.

Утром следующего дня корректировщики стали передавать на огневые позиции необходимые поправки. И только когда заработали батареи, расположенные на той стороне Волги, я почувствовал, как устал. В голове гудело, глаза резало, словно в них насыпали битое стекло. Надо было поспать хотя бы часок. И я, едва добравшись до первого же подвала, уснул. Уснул, не подозревая, что возобновление работы корректировщиков вызовет у врага бешеную ярость.

Проснулся от сильного удара в плечо. Вскочил, схватил винтовку. Вокруг все гудело. С потолка сыпались кирпичи. По стенам метались большие языки пламени. Наконец, увидел просвет, выскочил из подвала, прижался к земле. Справа и слева рвутся бомбы. Одна, вторая, третья - метрах в тридцати - сорока от меня. Взрывные волны перевертывали меня с живота на спину и обратно. Вдруг я оказался в какой-то яме, наверное, в воронке от бомбы. Слежу за небом. Вереницы пикировщиков отвесно бросаются вниз почти до самой земли, затем с ревом взмывают к тучам. По земле носятся огненные смерчи.

Наконец в воздухе стало тихо. Гитлеровцы бросились в атаку: под прикрытием бомбежки они накопились у стен завода и теперь ринулись в проломы стен, в просветы между разрушенными зданиями цехов. Слышны их крики, команды. И словно этого момента ждали наши пулеметы - заработали дружно, неистово, без передышки. Захлопали взрывы гранат. По этим взрывам мне стало ясно, где свои, где чужие. Бегу помочь ребятам: настало наше время! Бью на выбор, не считая выстрелов. Целю в тех, кто во второй линии, за спинами своих солдат... Бью, пока не пустеет подсумок.

Бой начал стихать лишь к вечеру. Теперь мне надо собрать своих снайперов. Место сбора - батарея Шуклина, точнее - труба с пробоиной: хороший ориентир, виден со всех сторон. Пробираюсь туда через боевые порядки 39-й и 45-й дивизий. Тут все перемешалось. Противнику все же удалось занять северную часть завода "Красный Октябрь" и вплотную подойти на этом участке к берегу Волги. Сейчас сюда подтягиваются подразделения из резерва. Особенно много бойцов из Богунского и Таращанского полков 45-й дивизии имени Щорса. Они должны уничтожить прорвавшихся к Волге гитлеровцев.

В сумерках добрались до своих. В условленном месте, на площадке восточнее трубы, меня ждали Куликов, Горожаев, Шайкин и Морозов. Не было Васильченко, Воловатых, Дрыкера...

Перевязав друг другу раны, мы пошли искать их. Нашли только утром под берегом Волги, у санитарного причала. Дрыкер, Воловатых и Васильченко оказались здесь не по своей воле. Их принесли санитары. Воловатых и Васильченко были контужены. Они не могли стоять на ногах. Дрыкера сильно тошнило. Опухшие, с красными глазами, лежали они на берегу, на голых камнях без подстилок. За минувший день тут скопилось несколько сот раненых, и санитары не успевали присматривать за всеми. Переправа не работала.

Мы забрали своих товарищей и поднялись по Банному оврагу в расположение штаба своей 284-й дивизии.

Разместили нас в двух блиндажах оружейных мастерских. Первым к нам заглянул Николай Логвиненко. Он был назначен на должность начальника штаба второго батальона и прибыл в штаб полка по приказу начальника штаба капитана Питерского. Вскоре сюда зашел и бригадный комиссар Константин Терентьевич Зубков. В это время медицинские сестры Люда Яблонская и Женя Косова как раз обрабатывали раненых, смывали кровоподтеки. Наше обмундирование было изорвано в клочья. Комиссар приказал заменить его и подстричь нас всех под машинку.

Старшина хозвзвода Михаил Бабаев принес комплект летнего обмундирования.

Вымытые, подстриженные, чисто выбритые, мы стали похожи на призывников в плохо подобранной амуниции. На мне, например, все топорщилось, гимнастерка висела мешком, сапоги хлябали - на четыре размера больше...

Пришел командир дивизии полковник Николай Филиппович Батюк. Его привел сюда Зубков. Как старший команды я доложил о выполнении задания, о потерях снайперов. Комдив окинул нас взглядом, пристально посмотрел на меня и засмеялся. Смеялся он заразительно, но это бывало редко: он всегда выглядел недовольным. Пустых докладов Батюк терпеть не мог, поэтому многие штабные работники старались больше молчать при нем. И я, признаться, ждал от него разноса за что-нибудь (разве знаешь, за какие неполадки может отругать старший командир), но комдив рассмеялся, и в блиндаже стало как будто уютнее, теплее.

- Кто это вас так разрисовал? - спросил Батюк, глядя на лица снайперов.

- Медицинская сестра Яблонская.

- За что же это она вас так размалевала?

- За фрицев, - ответил Куликов.

- Ну хорошо, до свадьбы времени много. Слушайте свою задачу: в три часа ночи командарм будет проходить мимо наших блиндажей... К этому времени в Банный овраг подойдут снайперы из других дивизий. До трех часов отдохните. А ты, Зайцев, в этом обмундировании похож на огородное чучело. Ступай в блиндаж к бригадному комиссару, там переоденешься.

Я покраснел и уже готов был отказаться, но комиссар кивком головы дал понять: "Не ерепенься!"

У входа в блиндаж комиссара стоял молоденький небольшого роста солдат. Он курил трубку, набитую табаком "золотое руно".

- Скажи, дорогой интеллигент, - обратился я к нему, - где тут блиндаж комиссара?

Он посмотрел на меня пристально и отпарировал:

- Я тебя, огородное чучело, уже давно жду. Заходи...

В блиндаже ко мне подошла девушка в гимнастерке, перетянутой широким офицерским ремнем с висевшей на нем маленькой кобурой. Протянула мне руку.

- Лида.

- Василий Зайцев, - ответил я. И тут же она засыпала меня вопросами:

- Правда ли пишут в газетах, что вы на дуэли с фашистским снайпером пользовались зеркальцем? Интересно, кто это вам одолжил его? Откуда знаю? Да ведь наш бригадный комиссар собирает вырезки из газет о ваших делах. Вот и ответственный за это дело - Алеша Афанасьев...

Мой проводник расплылся в улыбке.

- Вы меня извините, - сказал он, - я вас не знал в лицо, думал, пришел какой-то агитатор, вот и провел в блиндаж к комиссару, - у него сегодня вроде бы совещание. А вы действительно Зайцев?

Я достал комсомольский билет, протянул Алеше.