Валерий Шубинский - Азеф

7 февраля девять человек были арестованы. В ночь с 17 на 18 февраля по приговору военного суда семеро, четверо мужчин (Лебединцев, чья фамилия на суде была установлена, Лев Синегоуб, Сергей Баранов, Александр Смирнов) и три женщины (Распутина, Стуре и Екатерина Казанская), были казнены.

Леонида Андреева, который, как большая часть левой интеллигенции, сочувствовал террористам и три года назад немного помог Савинкову в Москве, эта казнь вдохновила на «Рассказ о семи повешенных».

Это были последние люди, выданные Азефом. Альтернативных, неуправляемых террористических групп, непосредственно связанных с ЦК, больше не наблюдалось. На местах еще действовали десятки «боевых отрядов», «боевых дружин», иногда полууголовного характера. Однако их деятельность постепенно затихала — «столыпинские галстуки», как жестко сказал в 3-й Госдуме эсер Родичев (вызванный за то премьером на дуэль), делали свое дело, но все же еще совершались покушения на губернаторов, убийства частных лиц (например, активных черносотенцев) и особенно «тюремщиков».

Игра Азефа, странная и непредсказуемая игра, тоже продолжалась.

Отмотаем ленту времени на полгода назад.

Летом 1907 года между Герасимовым и Азефом состоялся — по свидетельству начальника петербургской охранки — следующий разговор.

«Партия социалистов-революционеров предложила Азефу взять на себя верховное руководство Боевой Организацией; тогда он рассказывал мне об этом как о самом изумительном факте в своей богатой приключениями жизни, и я сам, Скрепя сердце, предложил Азефу принять это предложение партии. Он колебался. Эта двойная игра могла ему слишком дорого обойтись. Но, в конце концов, он выразил готовность пойти на это в согласии с моим желанием. Разумеется, я получил перед тем санкцию Столыпина на этот рискованный шаг» [245] Там же. С. 113–114. .

Вот тут мы, что называется, ловим Александра Васильевича за руку. А кто, говоря о событиях 1906 года, называл Азефа главой Боевой организации, говорил об установленной им в БО железной дисциплине и т. д.? И кто перед кем ломает комедию — Азеф перед Герасимовым в 1907 году или Герасимов перед читателем своих мемуаров четверть века спустя?

До этого Азеф полгода занимался в основном мелочами — доставкой литературы в провинцию, издательским делом, финансированием партии (его идея — наладить выпуск фальшивых банкнот, не очень хороша для парламентской партии, но все-таки лучше, чем эксы…). Это не считая авиамастерской под Мюнхеном.

И вот летом 1907 года Центральная БО восстановлена. Причем восстановлена под конкретную задачу. Цареубийство. Это слово произнесено. В начале 1905 года Татьяна Леонтьева пыталась убить царя спонтанно, на импровизации. Весной 1907-го Никитенко и Наумов затеяли свой заговор против священной особы как бы сами по себе, без санкции ЦК.

Теперь санкция последовала.

На решающем заседании в Выборге присутствовали, по словам Николаевского, «Натансон, Гершуни, Чернов, Азеф, — возможно, также и Ракитников с Авксентьевым». Заседание вел Натансон. Основная дискуссия шла между ним и Гершуни. Натансон высказывал опасения: вера крестьян в царя-батюшку, настроения в армии. Гершуни защищал идею цареубийства — говорил о том, что время пришло. Чернов поддерживал его.

Можно сказать, что это была истерика отчаяния. Почти всё, чего практически добились русские революционеры — да, и Азеф не последний из них! — к 1905 году, было растрачено в бессмысленном низовом терроре и бессмысленных попытках устроить народный мятеж. В России начиналась «столыпинская реакция» — время во всех отношениях гораздо более свободное, чем эпоха Александра III и начало правления Николая II, исключительно успешное в экономическом и культурном отношении, но для людей, сделавших своей религией революцию, крайне унизительное. Ибо это был «гражданский мир» — на их костях. Это были прогрессивные реформы, экономический рост, расцвет наук и искусств — после виселиц.

Недавние союзники, кадеты, нашли себе в этой новой жизни нишу в качестве «оппозиции его величества». Эсдеки опять величественно удалились в эмиграцию — учить своих боевиков в Лонжюмо. А вот эсеры… Они возвращались к 1881 году, ко временам Желябова и Перовской.

Азеф молчал, лишь изредка вставляя отдельные реплики. Но, судя по этим репликам, он был на стороне Гершуни и Чернова. Как и большинство собравшихся. Все подразумевали, что знаменем возрожденной Боевой организации станет Гершуни, а ее практическим руководителем — Азеф (Иван Николаевич). И Иван Николаевич не возражал.

То, что говорилось на этом собрании, он сразу же передал Герасимову.

Между союзниками и приятелями был заключен новый контракт, который Герасимов описывает так:

«Азеф принимает на себя руководство Боевой Организацией и руководит всей подготовкой покушения на царя с тем, чтобы это покушение не могло быть проведено в жизнь. Под этим условием я гарантирую ему, что ни один из членов Боевой Организации не будет арестован. Этот договор был обеими сторонами лояльно выполнен» [246] Там же. .

Смысл заключался еще и в том, чтобы кроме покушения на царя БО не занималась ничем другим. Это снимало с Герасимова всю текущую головную боль.

Раньше «наживкой» для террористов был Столыпин. Теперь — на ступеньку выше — Николай II. Только Столыпин знал правила игры. А царя использовали, так сказать, втемную.

А если бы пришлось доложить Николаю о том, что происходит?

Был один государственный деятель в России, который сказал своему императору: «Против вашего величества заговор, но беспокоиться не о чем: я сам этот заговор возглавляю. Это наилучший способ держать в своих руках все нити».

Этого деятеля звали граф Петр Алексеевич Пален. Николай мог вспомнить, чем кончилась та история для его прапрадеда Павла I. Или один из дядюшек, великий князь Николай Михайлович, профессиональный историк, специалист как раз по XVIII веку, напомнил бы… (Кстати, аналогия с Паленом мелькала при обсуждении дела Азефа в Государственной думе в феврале 1909 года. В общем-то, она на поверхности.)

В июле Азеф выезжает за границу и начинает переговоры с возможными членами организации. В первую очередь — с Савинковым. Тот находился в депрессии, в состоянии неверия. Азеф еще недавно приложил немало усилий, чтобы ввести его в это состояние. Теперь задача заключалась в том, чтобы вывести. В конце 1906 года Азеф и Савинков убеждали партию в том, что прежние методы исчерпали себя — нужно техническое обновление. Теперь оказывается, что и прежними методами можно работать. Долгое время не могли убить ни одного министра, губернатора, градоначальника — теперь покушаемся на царя. Это звучало нелогично. Но Азеф умел убеждать, хотя и не был особым оратором.