Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

Еще был шанс победить большевиков, как считал Локарт, но время истекало, а его правительство не давало ему ничего конкретного, чтобы предложить Троцкому.

Большевики – или, скорее, некоторые из них – начали поддерживать партизанские действия на Украине. Капитан Джордж Хилл, друг Локарта из SIS, имел тесные связи с ЧК, и ему доверяло большевистское руководство, так как он помогал Троцкому организовать военную разведку – ГРУ. Хилл был центральной фигурой в ее работе. Он и его канадский друг – полковник Джо Бойл создали сеть шпионов, связных и диверсантов, которые вели активную работу в украинских угледобывающих регионах на протяжении месяцев, причиняя огромный ущерб их способности вносить вклад в военную экономику Германии. Начав в мае, он заново активизировал своих агентов, организовывал нападения на немецкие полевые армейские лагеря отдыха [215].

Как Мура оказалась замешанной в интриги на Украине, никогда не было нигде описано – по крайней мере, в такой форме, которая дошла бы до нас. Но причины задействовать ее в них были достаточно ясны, как и ее роль – не в качестве диверсантки, а в качестве сборщика информации [216]. Она была не только близка с Локартом, пользовалась его абсолютным доверием и жаждала его одобрения, но и имела некоторый опыт шпионской работы – хотя и небольшой, домашний; и она знала людей, работавших в британской разведке, в число которых входил Джордж Хилл. Если кто-то и мог обеспечить ей место в ЧК – что было необходимо, чтобы получить требуемое право на передвижения, – то это был он.

Чекисты еще не использовали свою недавно созданную организацию в полную силу; им крайне не хватало людей, и поэтому они не подвергали новобранцев особенно тщательному изучению. Сидней Рейли в конечном счете сумел получить должность. Также в ЧК были люди, особенно заинтересованные в том, чтобы подорвать позиции Германии в России и на Украине, и уже предпринимали шаги к тому, чтобы обострить ситуацию. Вокруг латышского чекиста Мартина Лациса и украинца Якова Блюмкина образовалась контрразведывательная группа с целью проникновения в посольство Германии в Москве в сотрудничестве с Джорджем Хиллом [217].

В такой обстановке было легко внедрить в ЧК своего агента.

Важно, что Мура была украинкой. Она происходила из известной помещичьей семьи и в детстве воспитывалась представителями того класса, который теперь правил страной. Если было нужно, чтобы шпион проник в сердце гетманской власти, то можно было долго искать, прежде чем нашелся бы кандидат лучше Муры Игнатьевны фон Бенкендорф. Немногие могли сравниться с ней в убеждающем обаянии, и никто не был храбрее ее.

Приблизительно в это же время Локарт в частной беседе выразил обеспокоенность тем, что ЧК могла получить копию шифра, которым он пользовался для зашифровки своих сообщений в Лондон [218]. Много лет спустя говорили, что его достала Мура в рамках некой неопределенной договоренности с ЧК [219].

Волки всё бежали, но на этот раз она бежала вместе с ними – и при этом преследовала их с собаками. В ней было нечто, что откликалось на зов игры, – интрига, опасность, знание того, чего не знают другие, – и это не покинет ее на протяжении всей жизни.

В июне началась серьезная игра [220]. Мура поехала из Петрограда в Киев. Такое путешествие она совершала последний раз, когда приезжала погостить в родовое поместье Закревских. Казалось, что это было давно – совершенно другой мир, другая женщина. Ехать на поезде пришлось больше двух дней. Если бы у нее не было официального разрешения от большевиков на российской стороне границы и поручения к лидерам гетманата на украинской стороне, то на пересечение границы ушло бы гораздо больше времени – и масса опасных ухищрений.

Знакомое унылое однообразие украинской степи было созвучно гнетущему чувству в сердце Муры. Она пыталась связаться с Локартом перед отъездом, но он не ответил ей. Она прочла в газетах, что в конце мая он уехал в Вологду, чтобы встретиться с послами стран-союзниц, отсиживавшимися там. «От тебя нет вестей, – написала она ему. – А ты мне так нужен. Возможно, мне придется уехать ненадолго, и я хотела бы повидаться с тобой до отъезда». Она узнала – не от него, – что он едет в Петроград. «Постарайся приехать как можно скорее, – просила она. – Мне так одиноко без тебя» [221].

Локарт приехал в Петроград 2 июня, чтобы проконсультировать Кроуми по поводу ситуации в Архангельске. Но не встретился с Мурой: к тому времени, когда он оказался в городе, она уже уехала. Она начала свой путь – не буквально путь в Киев, а более долгий и более скрытый путь служения тайному государству большевиков.

В Киеве она, не тратя времени даром, связалась с представителями гетманской власти. У нее было веское право на вход в их круг помимо происхождения и принадлежности к классу, которые сделали ее заслуживающей доверия в глазах украинцев, но также у нее имелся и прямой контакт. В начале мая гетман Скоропадский назначил некоего Федора Лизогуба одновременно и министром внутренних дел, ответственным за безопасность государства, и премьер-министром. Гетман Лизогуб взял себе также традиционный казачий титул атамана. Подобно Скоропадскому, Лизогуб был богатым помещиком. До войны он занимал видное положение в органах власти в Полтаве [222], где и познакомился с отцом Муры Игнатием Закревским.

Мура обратилась к Лизогубу – важному, полному достоинства старику с крутым лбом и аккуратной седой бородой – и предложила свои услуги шпионки против большевиков. Он безоговорочно поверил ей (а почему бы ему и не поверить дочери такого же, как и он, аристократа, особенно если она обладала неотразимым магнетизмом?) и немедленно приказал украинской разведывательной службе принять ее на работу [223].

Мура была представлена самому Скоропадскому и министру иностранных дел Дмитрию Дорошенко. Большую часть следующего месяца и периодически позднее она курсировала между Киевом и Россией, передавая информацию обеим сторонам [224]. Что ей удавалось лучше всего – так это общественный шпионаж (слушала сплетни, провоцировала к неосторожным высказываниям и действиям). Нельзя недооценивать тщеславие обладающих некоторой властью мужчин и их готовность продемонстрировать свою значимость привлекательной молодой женщине, раскрывая ей секреты. И только гораздо позже – когда было уже слишком поздно что-то предпринимать – приближенные гетмана поняли, что Мура – дочь такого же, как они, помещика – раскрывала их секреты большевикам. К этому времени у самой Муры были более важные поводы для беспокойства; она уехала из края, где родилась, чтобы никогда туда не вернуться.

В то лето 1918 г. все это было еще в будущем, а пока во время своих поездок на Украину и обратно Мура поняла, что перед ней стоит проблема, которая затмевает все остальные. Она была беременна.