Мириам Анисимов - Ромен Гари, хамелеон

Вернувшись в Париж, Джин продолжала жить у Гари на рю дю Бак, 108. Она проводила время, разглядывая фотографии Нины и снимки с похорон. У нее были галлюцинации, ей чудилось, что из холодильника раздаются голоса. Джин положили в клинику Пере-Воклюз, а потом она проходила курс психотерапии в медицинском центре на улице Варенн у доктора Байи-Салена. Психиатра удивило, как Ромен Гари говорит о своей бывшей жене. Он уверял в своем желании ее защитить и в то же время пытался убедить врача, что Джин «пропала» и тот только теряет время.

В этот момент в Париж вместе с Хейл Кимга-Бенсон, спасаясь от преследования и надеясь выпросить у Джин денег, приехал Хаким Джамаль. Ему удалось убедить ее, что он в состоянии избавить от галлюцинаций и мыслей о самоубийстве. Он манипулировал Джин самым грубым и беззастенчивым образом: Джамаль и Хейл Бенсон поселились в квартире Джин в комнатах на верхнем этаже, там разворачивались ужасные сцены. Хейл — ту самую Хейл, к которой она так ревновала Джамаля, — Джин назначила своим секретарем; в разговоре с Джамалем она называла ее «рабыней, которую вы держите наверху». Однажды вечером в клубе, где выступал джазмен Мемфис Слим, она ни с того ни с сего ткнула в Джамаля горящей сигаретой, а потом и себя подвергла тому же истязанию {632} .

Гари, которому это вторжение действовало на нервы, нашел способ от него избавиться. Он срочно вызвал к себе Джамаля и заявил, что обладает секретными сведениями, согласно которым полиция намерена задержать Джамаля, но ему, Гари, якобы удалось получить в высших инстанциях бумагу, с которой он сможет выехать из страны в течение сорока восьми часов. И немедленно подал ему документ со множеством штампов, который следует предъявлять, если возникнут проблемы. Как только Джамаль уехал, Гари опять повез Джин к врачу. Сначала она несколько дней лежала в больнице Святой Анны, а потом месяц лечилась в клинике Парк-Монсури. Ей назначили обычно применяемые в таких случаях медикаменты: алдол, марплан, литиум. Навещавшие Джин выходили из ее палаты в ужасе. Ее рот был совершенно черным — по-видимому, из-за микоза.

Гари, хотя и звонил Джин каждый день, вообразил, что она сидит в палате как в заточении. Он позвонил Роже Ажиду: «Старик, требуется твоя помощь. Нужны трое парней, чтобы вытащить Джин из клиники. Собирай боевой отряд, как на войне». Роже его отговорил: если Джин захочет выйти из больницы, она может сделать это в любой момент, подписав отказ от лечения.

Выписавшись из клиники, Джин отправила 700 долларов Дороти Джамаль. Потом в Париже объявился биологический отец Нины Карлос Наварра, приехавший без гроша в кармане и тоже рассчитывавший на щедрость Джин. Она и правда дала ему немного денег и оплатила проживание в гостинице, а когда кредит кончился, тот отправился восвояси.

Одни приятели уезжали, другие приезжали. Кто-то из них посоветовал Джин спустить все лекарства в унитаз, что она тут же и сделала. Узнав об этом, Гари впал в ярость, позвонил психиатру Джин, а советчику пригрозил полицией. Состояние больной улучшилось. Она стала принимать обычную пищу, каталась на велосипеде по Булонскому лесу, бросила пить и через несколько недель выглядела так же, как раньше.

В иске против журнала «Ньюсуик», поданном в уголовный суд, Гари оценил нанесенный ему и Джин ущерб в 500 тысяч франков.

Ранним вечером 9 ноября 1970 года Шарль де Голль умер от разрыва аневризмы в библиотеке своей резиденции в Буассери. Ромен Гари словно потерял отца.

Утром в день похорон на рю дю Бак Гари встретила его приятельница Элизабет де Фарси. В знак верности генералу де Голлю Ромен надел свою старую синюю форму летчика «Свободной Франции», которую бережно хранил со дня демобилизации; грудь его была увешана орденами. Элизабет с удивлением спросила: «Ромен, что это за одежда?» Дав ей пощечину, он прошептал: «Дура!»

Согласно желанию де Голля, на его похоронах присутствовали лишь члены семьи и «Товарищи освобождения». Их доставил в Коломбе-ле-Дез-Эглиз специально зафрахтованный поезд. Только Андре Мальро, госпожа Бюрен-де-Розье, Мишлин Фурке, муж которой во время войны был начальником штаба, и Ромен Гари прибыли на самолете, вылетевшем с военной базы в Виллакубле. Самолет приземлился на базе в Сен-Дизье, где они пересели на вертолет, доставивший их в Коломбе-ле-Дез-Эглиз. В Буассери они приехали в тот момент, когда катафалк с телом уже тронулся.

Со времен своей молодости Гари немного пополнел, и куртка летчика на нем не сходилась; на шею он повязал платок, приколов на него крест Освобождения. Потерянный взгляд, стремление скрыться от толпы — таким увидел его Пьер Леблан, бывший при де Голле начальником канцелярии; «Вот мы и постарели», — сказал ему Гари.

Авиаторская куртка Гари возмутила его однополчанина Пьера-Луи Дрейфуса; на обратном пути в поезде, на который они сели на станции Бар-сюр-Об, Дрейфус без обиняков заявил, что Гари «нацепил маскарадный костюм» — остальные «Товарищи освобождения» пришли на церемонию в темных пальто, единственным украшением которого был крест Освобождения. По традиции все «Товарищи освобождения» обращались друг к другу на «ты». Пьер-Луи Дрейфус, будучи старейшим членом Совета ордена, продолжал настаивать на своем: чего ради Ромен Гари явился на похороны генерала де Голля в таком наряде? Гари же полагал, что вправе не объяснять свое стремление выразить признательность, верность и благоговение, с которым он относился к усопшему, позволившему через шесть лет после унижения Авора некоренному французу дослужиться до звания капитана запаса французской армии. У него выступили слезы, он резко толкнул Дрейфуса и в ярости крикнул, что это не его дело и он не обязан выслушивать нотации. Их разняли.

Можно было подумать, что они поссорились на всю оставшуюся жизнь. Но вышло совсем наоборот. Несколько лет спустя, выходя из своего офиса на улице Рабле в ожидании делового обеда на Елисейских Полях, Пьер-Луи Дрейфус лицом к лицу столкнулся с Роменом Гари, который взял его под руку и предложил: «Давай пообедаем вместе, я тебя приглашаю». Впрочем, он тут же опомнился: «А знаешь, это ты должен меня пригласить — ты ведь намного состоятельнее ». Дрейфус ответил, что, если удастся отменить назначенную встречу, это возможно. Его секретарша быстро нашла предлог, и два старых друга отправились в кафе Беркли на углу улицы Понтье. Об инциденте в поезде «Товарищей освобождения» не было сказано ни слова.

Гари искал себе новую секретаршу — он любил разнообразие. Студентка курсов машинописи Мартина Карре обратилась в агентство по трудоустройству, и ей были предложены две вакансии: в еженедельном журнале ELLE и издательстве «Галлимар». В «Галлимар» ей сообщили, что работа будет заключаться в печатании рукописей Ромена Гари. Мартина решила сходить на собеседование. Ромен Гари встретил ее в присутствии своей прежней секретарши, которая громко заявила, прежде чем уйти и хлопнуть дверью: «Ему всё не так. С меня хватит, я ухожу». На Мартину произвели большое впечатление пристально смотревшие на нее голубые глаза писателя. Он не стал назначать ей испытательного срока. Ромен явно был в хорошем настроении и спросил Мартину : «Вам подходит эта машинка? Если нет, я куплю новую». Был подписан договор найма на постоянную работу, причем Гари объяснил Мартине, что по документам она будет работать на его бывшую жену Джин Сиберг, от имени которой к ней и будут приходить расчетные ведомости.