Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Парочка особенно любила ночной клуб «Бьютифул бэнд» в районе Кингс-Кросс. Им нравился сюрреалистический интерьер, созданный художником Доналдом Эркартом, трансвеститом по имени Шила Текила и DJ Харви. «Нам все надоело; хотелось уйти от рутины, которая способствовала застою в клубной жизни, – вспоминает Эркарт. – Мы задумали такой клуб, который в корне менялся каждый раз, как вы туда приходили. Мы собрали идеи для разных тематических вечеринок, и дело пошло».

Доналд впервые увидел работу Ли на показе в «Кафе де Пари», который он посетил со своей подругой Фионой Картледж, владелицей бутика Sign of the Times, и Шилой Текилой. «Ничего подобного на подиуме я раньше не видел, – вспоминает он. – Все было довольно мрачно и не сексуально в общепринятом смысле слова. Некоторые номера показались мне старомодными, но «ледяные» модели меня буквально заворожили – настоящая голография, такого еще не было. После показа мы пошли за кулисы. Ли очень устал; он закатил глаза, а Изабелла Блоу раздавала интервью и фотографировалась; она была похожа на боксера-профессионала».

Доналд, родившийся в Шотландии в 1963 году, переехал в Лондон в 1984-м и стал другом и компаньоном художника-акциониста Ли Боуэри. «В начале девяностых я повсюду появлялся в женской одежде, днем и ночью – в Tasty Tim’s Beyond, Powder Room at Heaven, Tudor Lodge Рона Сторма, «Кинки Герлинки», «Пушке». Конечно, когда я говорю «в женской одежде», я не имею в виду традиционный наряд с монистами и перьями; на мне всегда было нечто более утонченное». Доналд вспоминает, что Ли и Эндрю Гроувз любили участвовать в пантомиме в костюме коровы. Однажды в 1994 году Эркарт устроил костюмированное шоу под названием «Рисуйте вместе с Нэнси». Они придумали несколько шуточных инсталляций и «перформанс», созданный под впечатлением от выставки художника Ива Кляйна. Сам Доналд и Шила Текила выходили в купальных костюмах и покрывали друг друга краской. Ли и Эндрю – в костюме коровы – изображали молчаливый протест против творчества художника Дэмьена Херста. «Конечно, все начали поскальзываться на скользкой краске, падать и хохотать. Но мне стало не до смеха, когда на нас повалилась корова и я никак не мог встать, – говорит Доналд. – Я лежал под их мертвецки пьяными телами, извиваясь и пытаясь выползти, но они не шевелились. Мне даже пришло в голову, что они нарочно пытаются меня задушить». Может быть, Доналду пришло в голову подставить спину двум друзьям, когда он пригласил их на передачу в прямом эфире в баре Freedom на Уордор-стрит, открытом Роланом Муре, теперь знаменитым дизайнером одежды. Эркарт регулярно ставил короткие пьесы и скетчи – «по мотивам пародийного шоу шестидесятых годов «Вокруг Горна», только более смелым и резким» – на радиостанции для геев Freedom FM. Одной из самых популярных стала сценка «Вечеринка у Памелы», «в которой кто-то звонит в агентство и просит прислать на званую вечеринку трансвеститов и «кого-нибудь понаряднее». Героиня скетча, Памела, отличалась острым языком; она регулярно проходилась по звездам лондонского андеграунда. В число ее жертв входили Ли Боуэри, Никола Бейтмен, исполнительница Принцесса Джулия (Джулия Фодор), «Трансформер» и Мэтью Гламорре. В ту ночь в сентябре 1994 года, разглядев в зале Ли и Джимми, Памела решила выбрать их в качестве мишени для насмешек:

«Памела: Кто тут у нас еще? Ага… наверное, вам понравятся те двое. Они всегда пьяны в стельку, зубы у них как надгробные плиты, от них плохо пахнет, у них кариес, и они с чего-то взяли, что одеты как уличные торговцы из Ист-Энда, но на самом деле они похожи на парочку грязных шлюх, которые вышли из Хэмпстед-Хит. Если вам повезет, ваши гости что-нибудь у них подцепят». [365]

Сценка отражала определенный стиль поведения, принятый в лондонском гей-сообществе. «Такими были веяния времени, – говорит художник БиллиБой*. – Ли бывал по-настоящему остроумным, а иногда жестоким. Когда он только взбирался вверх по лестнице пьянства, он был замечательный. Рассуждал о чувствах и об искусстве, и я им восхищался. К сожалению, эта фаза была преходящей».

По словам БиллиБоя*, внутри Маккуина прятались не меньше трех разных личностей. «В трезвом состоянии он был неуверенным и несчастным… В легком подпитии становился блестящим гением, но потом спиртное и наркотики превращали его в пьяного придурка. Он доходил до состояния психоза, и тогда я переставал его понимать. Он становился буйным, ненормальным, чрезмерно возбужденным и сексуально озабоченным, что было очень неприятно. И еще он вечно твердил о самоубийстве. Бывало, он говорил по-настоящему страшные вещи; иногда я за него беспокоился. Самоубийство для меня – не пустой звук из-за того, что случилось в моей семье, но, когда Ли напивался, он без конца твердил, как покончит с собой, хотя и знал, как сильно такие разговоры меня задевают». [366]Дизайнер Мигель Адровер часто наблюдал за своим другом, когда тот находился в идеалистическом настроении. Он вспоминает Ли одновременно как застенчивого и не уверенного в себе и «самого забавного человека, которого я встречал на нашей долбаной планете». Маккуин бывал то «замечательным шутником», то «по-настоящему мрачным типом», который в конце концов больше «не получал удовольствия от своей темной стороны». Они познакомились в Лондоне в 1993 году через Ли Копперуита. Мигель, родившийся на Майорке и живший в Нью-Йорке, сразу признал в Ли родственную душу. Подобно Маккуину, он вырос в бедной семье – до четырнадцати лет у него не было телевизора, – «и между нами сразу протянулась ниточка, мы оба вышли из той же среды, и нам обоим очень нужно было сразиться с миром». [367]

Адровер рассказал Маккуину о Нью-Йорке, и весной 1994 года у Ли появилась возможность впервые посетить Манхэттен. После успеха коллекций «Нигилизм» и «Банши» с Ли связался Дерек Андерсон, тогда агент Мартина Маргиелы, и пригласил его в Америку. Он устроил показ в одной мансарде в центре города. Коллекции показались Ингрид Сиши, тогда сотруднице журнала «Нью-йоркер», «скопищем тел, мужских и женских, которые стремительно надевают и снимают ужасно сложные конструкции, выставляющие напоказ поразительно много плоти». [368]В своей статье Сиши коснулась влияния СПИДа на культуру – «не секрет, что из-за траура [по умершим друзьям. – Э. У. ] и боязни секса многим казалось, что они должны вырваться. Некоторые дизайнеры, очевидно, ощущали то же самое». Она мечтала о том времени, когда «широкий спектр желаний, живущих в людях, наконец прорвется наружу», но сомневалась, обладает ли мода возможностью и властью выразить такие желания. [369]Образы, рождавшиеся в голове Маккуина в течение следующих пятнадцати лет, были направлены именно на это.

В Нью-Йорке Маккуин получил несколько положительных рецензий; его вещи начали хорошо продаваться. Но сам город не произвел на него особого впечатления. Он никогда не мечтал жить там, как он признался Саманте Мюррей Гринвей из журнала Dazed & Confused, которая взяла у него интервью для сентябрьского номера 1994 года. «Город совершенно придурочный, – сказал он. – Денежная система, классовая система, все очень откровенно: власть благодаря богатству. Есть бездомные и богачи, а в промежутке никого. За деньги можно купить все. За деньги можно купить положение».