Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

В последний день отпуска Меррей забыл намазать ноги кремом от загара. По пути домой ноги у него так распухли, что на них не налезали кроссовки. В доме на Коулмен-Филдз Ли ухаживал за бойфрендом. «У меня на ступнях появились ожоги второй степени; мне пришлось скатываться с кровати и ползти в ванную, – вспоминает Меррей. – Он проявил настоящую доброту и заботился обо мне. По-моему, именно тогда он купил огромный телевизор, который занимал половину спальни. Он был очень щедр ко мне, очень добр и чуток». [581]

В мае 1997 года Ли и его команда полетели в Токио; они участвовали в рекламной кампании новой коллекции Givenchy массового спроса. В Японии Меррей сделал серию фотографий за кулисами, в том числе ту, где Ли, обесцветивший волосы и сделавший прическу «ирокез», позирует с моделями Хеленой Кристенсен и Карлой Бруни в затейливых париках. Фотографа Анн Денё также пригласили в Японию с Маккуином; она сделала серию снимков за кулисами. Как-то Анн зашла к нему в номер, и Ли с порога огорошил ее вопросом, умеет ли она играть на пианино. Она ответила, что нет, и спросила, в чем дело. «В том, что у меня здесь неприличные апартаменты с пианино, а это так глупо, если не умеешь играть». [582]На том этапе своей жизни Маккуин терпеть не мог делать что-то напоказ, нарочито хвастать богатством. Он уверял, что не хочет одевать Муну аль-Айюб, бывшую жену саудовского миллиардера Нассера аль-Рашида, которая тратила на одежду от-кутюр бешеные деньги, потому, что она хвастает своим богатством. «В прошлом сезоне она послала мне огромный букет цветов с запиской: «От будущей клиентки». Надо было написать ей в ответ: «Вот уж нет». Когда при нем кто-то хвастал размером своего банковского счета, он злился. «Радоваться деньгам – верх безвкусицы. Меня тошнит от дур, которые хвастают в интервью своим богатством». [583]Меррей вспоминает, как однажды подруга Ли Аннабелл Нейлсон пригласила их в «Каспийскую икру», модный ресторан в Мейфэре. Счет за шампанское и икру на троих составил почти 1200 фунтов. «Но мы с Ли остались голодными и, как только вышли, отправились в «Макдоналдс», – добавил Меррей. [584]

Вскоре друзья начали замечать, что Маккуин изменился. Как-то ночью Трикси столкнулся с ним и Шоном Лином в пабе «Комптонс». Ли довольно высокомерно спросил у Трикси, чем он занимается; он как будто намекал на то, что Трикси пора уже заняться чем-то достойным. «Мне показалось, что он вдруг озаботился карьерой, – говорит Трикси. – Кроме того, он как будто допрашивал меня и вел себя бесцеремонно. То, что начиналось как развлечение, превратилось в цель жизни. Он изменился, как только попал в Givenchy; он стал чуточку надменнее. Кроме того, по его словам, в Givenchy ему дали понять: они не хотят, чтобы в Париже он якшался с людьми определенного типа. Наверное, именно поэтому, бывая в Париже, он не мог дождаться, когда вернется в Лондон, потому что в Лондоне он мог жить по-старому. Он сказал, что Париж ему не нравится, но ему придется выполнять условия договора». [585]Ли Копперуит тоже заметил, как изменился характер его друга. «Добившись признания, он начал сражаться всерьез… Его окружали люди, готовые выполнить любую его просьбу, любой приказ, что его немного развратило. Иногда он нарочно создавал трудности и драматизировал ситуацию. Я невольно стал задаваться вопросом, да друг ли он мне на самом деле». [586]

Кроме того, в тот период усилилась его зависимость от кокаина. В середине девяностых годов в журналистских, околомодных и банковских кругах Лондона кокаин получил такое распространение, что его употребление считалось нормой. «Это пострейвовая культура, культура после экстези, – говорил тогда редактор журнала Loaded Джеймс Браун. – Заседания многих советов директоров тогда проводились в туалете… Туалет стал современным эквивалентом поля для гольфа; там заключались серьезные сделки». [587]«Не только Ли, все делали то же самое, – говорит Саймон Костин. – Употребление кокаина считалось нормой – в околомодных кругах нюхать кокаин было все равно что пить чай. Никто не удивлялся и не возмущался. Но, по-моему, если ты живешь в состоянии постоянного стресса, он выполняет поставленную задачу – поддерживает на плаву». [588]Эрик Ланюи, тогдашний руководитель пресс-службы дома Givenchy, признал, что поставлял наркотики Маккуину. Ли «звонил и просил привезти ему «витамины», чтобы он мог работать всю ночь и весь день показа… Речь шла, конечно, не о витамине С, так он называл кокаин». [589]Элис Смит вспоминает, как они с Ли пошли на вечеринку на лондонскую квартиру Аннабелл Нейлсон в Ноттинг-Хилле; ее встревожило его состояние. «Он уже принял много кокаина… На вечеринке он был как деревянный: не смеялся, не отдыхал. Я подошла к нему, спросила, как он себя чувствует, и он ответил: прекрасно, но говорил он довольно презрительно». [590]

В июне того же года, находясь в Нью-Йорке, где рекламировал осеннюю коллекцию Givenchy вместе с Ричардом Аведоном, Маккуин услышал слухи, которые ходили в мире моды: если его следующая коллекция провалится, его уволят. «Мне плевать, честно говоря, – признался он Кэтрин Беттс из американского издания Vogue. – Если они хотят меня уволить, флаг им в руки. Все знают, что одежда от-кутюр плохо продается. Я – мыслящий дизайнер. Я знаю, что делаю, мать вашу! – Хотя он притворялся, будто ему все равно, Беттс заметила, как в светло-голубых глазах дизайнера скапливаются слезы. – Если меня уволят из Givenchy, я вернусь в Лондон и буду заниматься своим делом. Но мне обидно за тех, кто трудится в ателье. Каждый день они меня спрашивают: «Ты останешься? Ты останешься?» Они в самом деле хотят, чтобы я остался, потому что иначе не увидят свет в конце туннеля. Если я уйду, у них не будет ни работы, ни пенсии, ни летнего отпуска!» [591]

6 июля 1997 года в Sunday Times вышла статья с заголовком «Маккуин леденит кровь в мире моды». После этого многим показалось, что с Маккуином покончено. Автор статьи Джон Харлоу намекал, что дизайнер находится под следствием якобы за то, что для показа последней коллекции под названием Eclect Dissect, который должен был состояться на медицинском факультете Парижского университета, раздобыл части человеческого тела. Харлоу также сообщил, что Маккуин, по слухам, вшивал в свои новые вещи «человеческие кости, зубы и другие части тела». По сведениям «из осведомленных источников», «Маккуин зашел слишком далеко – то, что он делает, отвратительно, нецивилизованно и по-мальчишески». Кроме того, по словам Харлоу, руководство Givenchy распорядилось спрятать коллекцию от фотографов, а также от жандармов. [592]Когда Сибилла де Сен-Фалле, заведующая отдела дома Givenchy по связям с общественностью, увидела статью, она очень встревожилась. Все боялись, что статья плохо повлияет на Маккуина. «Он такой чувствительный, статья на самом деле выбьет его из колеи», – сказала она. Однако, когда ей удалось дозвониться до Маккуина по телефону, он, как ни странно, остался невозмутимым. «Полная чушь», – заявил он. В самом деле, вскоре в Sunday Times напечатали опровержение. Однако его реакция заставила Кэтрин Беттс, которая в то время была его постоянной спутницей, заподозрить, что рассказ о частях тела «вбросил» кто-то из его приближенных. «Как Маккуин ни презирает прессу, он знает, что нужно делать, чтобы постоянно мелькать на первых полосах», – сказала она. [593]Изабелла Блоу, сама прекрасно умевшая наладить отношения с прессой, придерживалась того же мнения; более того, она считала, что выходки Маккуина, которые вызывали шквал статей в прессе, спасли Givenchy. «По-моему, он уже много для них сделал, потому что дом Givenchy получил массу откликов в прессе, – говорила она. – По словам самого Александра, это все равно что вытащить динозавра из моря; по-моему, за всего один сезон он именно этого и достиг». [594]