Иосиф Тимченко - История штурмана дальнего плавания

В большой семье деда Тимченко С.Ф., имевшего 6 сыновей и 2 дочерей, когда они проживали в станице Гостагай, рабочих рук было достаточно, семья существовала вполне безбедно, не пользуясь услугами батраков, но, тем не менее, подверглась раскулачиванию. Вероятно, основным фактором, способствовавшим такому решению, была их религиозность. Дедушка и бабушка принадлежали к обществу баптистов, глубоко в них уверовав. Их первый сын был назван именем Иосиф, выбранным по псалтыри. Умер он рано, и бабушка всю жизнь сокрушалась об этой утрате. Поэтому для первого появившегося внука она настояла на имени Иосиф, оживив этим память о своём первом сыне. Так появился на божий свет будущий штурман с именем Иосиф, который вырос вопреки родственным склонностям со своим собственным мнением о религии, антиподом вере в Бога. Хотя сидя в окопчике на окраине аула Суворово-Черкесский в период обстрела, когда снаряды проносились над головой, как и все другие внуки, по настоянию взрослых крестился и повторял слова молитвы, чтобы снаряды проносились мимо.

В послевоенное время бабушка Марфа Родионовна после смерти деда Тимченко С.Ф. проживала поочередно у своих детей. Из уважения к ней однажды, в период нахождения в семье моего отца в посёлке Верхнебаканский, предложил сопроводить её на собрание баптистов. Поприсутствовал потом вместе с ней на их общем песнопении, прослушал проповедь их пресвитера, обратил внимание на манеру общения «братьев и сестёр» друг с другом — всё показалось интересным. Позже под этим впечатлением предложил бабушке написать стихи о её Боге, от чего она почему-то категорически отказалась.

Говорят, что верующих в Бога сопровождает и охраняет всегда ангел-хранитель. А что же происходит с такими атеистами, как Иосиф? Вероятно, последним достаются злые демоны или бесы, которые иногда способствуют исполнению желаний своих подопечных или действуют в их интересах, но по своему усмотрению и при этом бывают, как правило, безжалостными. Народные поверья по этому поводу, действительно, безграничны.

В унисон с указанным напрашивается история с выездами на пляж в воскресные дни в город Анапу. На заводе Первомайский, где в кузнице работал мой отец, в летние месяцы для отдыха практиковалось выделение по расписанию для своих сотрудников нескольких грузовых машин, которые оборудовались пассажирскими переносными лавками с креплениями в виде крюков-захватов, опирающихся на деревянные борта. Ехали радостно на целый день, с детьми, со своими узелками с продуктами и питьевой водой. С подъёмом на холм Анапской станицы открывался, наконец, долгожданный вид — тёмно-синее море с белыми гребешками прибрежных волн и чудесным песчаным пляжем. Великолепный курорт. К концу дня возвращались домой, как правило, излишне перегревшимися на солнце — красные, что вареные раки. Однако через неделю подобный выезд снова был желанным.

В один из воскресных дней собралась на море в Анапу выехать семья моего отца. Уезжали они втроём, мне было приказано остаться дома на хозяйстве — выдать после обеда корм свинье и загнать нашу корову вечером из стада в сарай. Поручение не сложное, казалось бы, можно было попросить исполнить всё это через дружественную нашей семье соседку Калмыкову, однако родители решили однозначно по-своему. Конечно, радости от такого решения у меня, постоянно мечтавшего о море, не прибавилось. Отъезжающую машину провожал на велосипеде почти до конца анапских поворотов, а потом — грустное возвращение домой, большую часть на подъём пешком.

Через некоторое время они снова втроём решили выехать на пляж в Анапу, но в этот раз на своём мотоцикле с коляской — в люльке мачеха, на заднем сиденье Валентина, а для меня места нет. Снова аналогичное поручение мне по хозяйству, и снова я провожаю их на велосипеде по анапским поворотам.

На одном из таких поворотов, вблизи достаточно глубокой щели, дорога была ограждена бетонными столбиками. Вдруг увидел, как отец направил мотоцикл прямо на один из ближайших столбиков. Я двигался на велосипеде сзади них в 50 метрах. От удара прямо в переднее колесо мотоцикл встал на дыбы, а все сидевшие вывалились на дорогу. Мотоцикл, вместе с коляской перевернувшись, завалился на них. Резко затормозив, я бросил велосипед и тут же уперся в мотоцикл, помог выбраться из под него упавшим, а потом уже перевернули все сообща мотоцикл с коляской на колёса.

Оказалось, что отказали тормоза на мотоцикле и, чтобы не залететь всем в глубокую щель, отец сознательно направил удар передним колесом на бетонный столбик. При этом инциденте наибольшее повреждение получила только сводная сестра Валентина — была травмирована правая нога с трещиной в кости. После этой аварии поездки нашей семьи на пляж не возобновлялись более года, а очередной выезд на заводской машине в Анапу состоялся уже с моим участием.

В период указанного вынужденного перерыва я продолжил самостоятельные поездки к морю в город Новороссийск, на «каботажный» пляж, который в то время располагался прямо в торговом порту, т. к. тяга к морю возрастала с каждым годом.

В указанной истории все события, разумеется, только случайные и с проказами злого демона, надо полагать, никак не связаны. Однако в унисон с этой темой вспоминается один казусный случай, когда я уже работал капитаном на т/х «Фирюза». Старший помощник Демуцкий В.А., был по характеру весельчак и юморист, но дело своё знал и за порядком на судне следил должным образом. Однажды он сообщил, что ему пожаловалась судовая буфетчица — пристает с ухаживаниями доктор, помогите призвать его к порядку.

У меня, как у капитана, в процессе дальнейшего разговора со старшим помощником невольно вырвалось возмущение в адрес доктора:

— Чтобы тебя перекосоротило, кавалер беспутный!

На следующий день утром подошёл ко мне старший помощник и предложил пройти с ним к доктору, а на мой вопрос:

— Что случилось?

Он сообщил:

— А посмотрите, что случилось с доктором, ведь его, действительно, перекосоротило…

Судно уже находилось на подходе к базовому порту Жданов, на столе у меня лежал рапорт судового врача с просьбой о замене, который я тут же подписал.

Больше этот доктор на судно не возвращался, а у меня в обиходе больше не стало подобных выражений. Лучше быть впредь более осторожным, видимо, не зря в народе говорится: «Кто знает — с чем чёрт не шутит, пока Бог спит?»

В семье отца мне жилось, в общем, неплохо, вольности было предостаточно, от стола, разумеется, не отсаживали и строгой моралью не донимали, а отдельные незначительные перекосы со стороны мачехи, Анастасии Исааковны, в пользу своей дочери Валентины меня не задевали и оставались без внимания. С родной матерью виделся периодически, они с Фёдором проживали в нашем посёлке на съёмной квартире. Иногда мать старалась угостить меня свежей выпечкой из хлебозавода, где продолжала работать посменно.