Андрей Жариков - Крушение Кантокуэна

Заняв оборону у реки, десантники остановили атаку японцев и задержали продвижение их автомашин к шоссе. Тем временем около сорока наших бойцов пробились по кукурузному полю к вражеской автоколонне с тыла. Неожиданная атака застала японцев врасплох...

Бой не затихал всю ночь. Утром обстрел из пушек и минометов с сопок усиливался. В группе Яценко пятеро убитых, семеро раненых. Патроны на исходе, гранат нет.

- Беги в порт. Там, чую, тихо. Найди капитана 1-го ранга Якорева, который был с нами на катере, - приказал старшина Котину. - Доложи: срочно нужна Подмога!

Слава еще не успел уйти, как Борис Чуркин приволок за ворот раненого японского солдата. Маленький, коренастый, кривоногий.

- Захвати этого с собой, - сказал Яценко. - Может, командованию "язык" нужен... А ты, Чуркин, не самовольничай...

- Он сам гадюкой подполз ко мне, - оправдывался Чуркин. - Ранен в ногу, а ползет...

- Чего ждешь? - прикрикнул старшина на Котина. - Иди и без подмоги не возвращайся!

Прижимаясь ближе к реке и прикрываясь кустами, Слава тащил пленного километра два, но железнодорожного моста все еще не было видно. Пленный японец, припадая на левую ногу, шел нехотя, озирался по сторонам. Неожиданно он упал, закатил глаза под лоб и перестал дышать. Слава растерялся. Во фляге ни капли воды. Сбегал к реке за водой. Нагнулся, стал лить из каски воду в рот японцу и в это время почувствовал сильный удар в живот. Мгновенно оказался под японцем. Блеснуло лезвие ножа... Слава закрыл глаза и тут же же услышал непонятный приглушенный треск, словно надломился сучок дерева. Облегчение... Открыл глаза. Видит: стоят два парня. Японец лежит на боку, обхватив руками голову.

Один из парней с загорелым русским лицом, на голове копна русых волос, в обрезанных до колен рваных брюках и в ветхой полосатой тельняшке. Второй - кореец, чуть ниже ростом, в соломенной шляпе с большими полями и в длинной рубашке. Оба босые. Кореец держал в жилистых руках толстую суковатую палку.

- С ними нужно быть осторожным, - сказал русоволосый и передал отнятый у японца Славин кинжал. - Ему, подлому, помощь оказывают, а он тебя ножом в сердце... Вставай, красноармеец, мы свои. Я Сергей, а это мой друг Сун.

- А как вы оказались здесь? - растерянно спросил Слава.

- В яме сидели. Пули свистят... Пушки японские по домам бьют. Из города все убежали. Вот и мы спрятались. Всё видели. Опоздай мы на секунду...

Сергей объяснил, что он - русский, был с отцом Суна на советском торговом судне, потопленном японцами. Отец Суна спас его от верной гибели.

Если бы Слава в то время спросил, на каком именно корабле был Сергей, он узнал бы о судьбе своей матери. Но уточнять подробности времени не было. Главное, встретил друзей. Вместе добрались до железнодорожного моста, где наши бойцы начисто разгромили японцев. Долго искали капитана 1-го ранга Якорева, и только вечером встретившийся солдат подсказал, где разместился штаб десантного отряда.

- Пленных у нас хватает, "языки" тоже есть, - сказал Якорев, когда Котин доложил ему обо всем. - А вот переводчиков нет. Выражаю вам, рядовой Котин, благодарность за этих ребят. Оставляю их при штабе. А ты веди пополнение в свою роту... Даю вам бойцов из резерва.

Под утро в синеве моря отчетливо были видны военные корабли. В порт подходили основные силы десанта - бригада морской пехоты под командованием генерал-майора В. П. Трушина.

16 августа военно-морская база Сейсин была полностью очищена от противника. На высоком здании города-порта развевалось подхваченное морским ветром красное полотнище флага!

Десантники радостно встретили подошедшие передовые части 1-го Дальневосточного фронта. В Сейсине состоялись многочисленные митинги, на которых выступавшие корейцы горячо благодарили советских воинов за освобождение от японских захватчиков.

И НЕ ТОЛЬКО ТОПИЛИ СУДА...

Людмила Николаевна в тот теплый летний вечер была в хорошем настроении. Радио сообщило об успешном наступлении советских войск под Орлом и Курском. Радовало и завершение трудного рейса в Америку. Скорее бы закончилась война... Нелегко женщине быть постоянно в плавании. Сколько было случаев нападения боевых кораблей на советские безоружные торговые суда и караваны.

Капитан судна, скупой на комплименты, за ужином в кают-компании заметил:

- Сегодня наш доктор в приподнятом настроении. Но насколько мне известно, Людмила Николаевна, мы придем в Советскую Гавань не раньше, как завтра к полудню, а вы уже в праздничном наряде.

- Сегодня у меня нет больных, товарищ капитан, - ответила врач, хочу вечером отдохнуть на верхней палубе. Море спокойное, теплое.

- Это прекрасно. Мы почти дома, - сказал капитан.

В кают-компании сразу повеселело.

Повар приготовил отменный ужин - напек пирожков с паштетом и заслужил похвалу моряков. Все улыбались, шутили. Радость вполне объяснима: завершался длительный очередной и небезопасный рейс в Сан-Франциско. Еще несколько часов - и судно доставит в Советскую Гавань сгущенное молоко, яичный порошок, свиную тушенку в банках, медикаменты. Все это будет затем отправлено на фронт и детям. Команда сойдет на берег. Моряки ступят на родную землю. Людмила Николаевна напишет сестре в Читу, нет ли новостей о муже.

После ужина она вышла на палубу. Свободные от вахты моряки всматривались в сторону родных берегов. Попутный ветерок, теребя гладь моря, помогал кораблю прибавить скорость, и появлялась надежда прибыть в порт на часок-другой раньше. Мореходы говорят, что последние часы многодневного плавания кажутся вечностью.

Пожалуй, самые счастливые люди на корабле - радисты. Они постоянно держат связь с землей, знают что-то важное, интересное, но держат это в тайне. Только капитан имеет право на полную радиоинформацию.

Уже темнело, вода казалась черной. На палубу вышел и радист Сережа Сидоров. По-военному поприветствовал врача.

- Какие новости в эфире, юнга?

- Доктор, я давно уже не юнга, а радист второго класса, по должности - дежурный радиоузла, - сдержанно заметил Сергей. - А во-вторых, никаких новостей сообщить даже вам не могу.

- Ну, если не хочешь, - Людмила Николаевна взяла его за руку, побудь со мной. Ты уже порадовал нас всех передачей о наступлении наших войск.

Сережа был похож на ее Славу - такого же возраста, светловолосый, голубоглазый и всегда опрятный, - и это вызывало у врача материнское чувство к юноше.

- Ты счастливый, Сережа, - сказала она. - Дома тебя ждет мама... А мой Слава лишен такой возможности...

- Счастье не только в этом, - ответил Сергей, - счастье... это исполнение желаний, а мое желание - стать капитаном корабля, только оно не сбудется. Я совершил ошибку: бросил школу и закончил, как вы знаете, всего-навсего языковые курсы.