Реджинальд Пэйджет - Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945

Версия обвинения полностью основывалась на докладах, которые отправляла Корюк, комендатура тылового района, в группу армий «Юг». Эти доклады проходили через ведомство квартирмейстера 11-й армии, однако серьезно не предполагалось, что эти рапорты увидит кто-либо из командующих. В них отмечалось, что каждый месяц некоторое количество военнопленных передавалось СД. Обвинение сделало вывод, что их передавали для ликвидации (казни). Вполне возможно, но свидетельств этому определенно не существует. Но есть свидетельство, что примерно в то же время СД сформировала несколько татарских отрядов, действовавших против партизан под руководством СД. За период пребывания Манштейна в Крыму СД передали сначала тысячу, а позднее еще 2 тысячи пленных. Эти цифры более или менее сопоставимы с численностью созданных СД отрядов, и, с моей точки зрения, эти пленные могли оказаться татарами, переданными СД для вербовки. К сожалению, нам так и не удалось найти ничего касающегося тыловых подразделений, а в армии Манштейна никто ничего не знал о рапортах по военнопленным. Румыны в Мелитополе передали СД определенное количество военнопленных-евреев. Тут можно почти не сомневаться, что их казнили.

Когда положение с продовольствием стало просто угрожающим, Манштейн распорядился урезать войсковой рацион таким образом, чтобы сохранить необходимый для выживания рацион военнопленных. По нашему представлению, ни один командующий не смог бы дать большего военнопленным, чем Манштейн, и 11-я армия сделала практически все возможное в создавшейся ситуации. Во всяком случае, сделано было больше, чем мы могли позволить себе в 1945-м.

Далее мы представили в качестве свидетельств два инцидента, показавшие, что русские пленные не считали свое положение в немецком плену слишком плачевным. Возле Феодосии находился лагерь для военнопленных. Когда русские высадили десант, охрана разбежалась. Русские военнопленные, числом около 7 тысяч, вместо того чтобы броситься на соединение со своими товарищами в Феодосии, совершили марш до Симферополя, где доложились немецким властям. [96]Другой инцидент произошел годом позднее, когда Манштейна перевели из-под Ленинграда на юг России. Несколько военнопленных, использовавшихся штабом фон Манштейна, отстали. По собственной инициативе они сделали переход в 2 тысячи миль, чтобы соединиться со штабом. Кроме этого мы представили свидетельства по двум инцидентам, когда Манштейн лично вмешивался в случае плохого обращения с военнопленными. О каждом инциденте мы получили информацию не от самого Манштейна, а из писем свидетелей, которых мы впоследствии вызвали в суд. В первом случае, под Севастополем, он увидел, как румынский солдат ударил пленного. Выскочив из машины, Манштейн отчитал румына, послал за его офицером, которому также высказал все, что он думает о поведении его подчиненных, и настоял на встрече с румынским генералом по тому же поводу. Другой инцидент произошел в 1943 г. Машина Манштейна обогнала колонну крайне усталых пленных. Один из них упал, и конвоир ударил его, чтобы заставить вернуться в строй. Манштейн послал за конвоиром и заявил, что тот опозорил честь солдата. Затем послал за офицером, начальником колонны, и устроил ему выволочку по поводу дисциплины. На следующий день Манштейн приказал построить всех офицеров, занятых в организации военнопленных, – от генерала, командующего тыловыми службами, и ниже – и высказал им все, что думает об их поведении. Письма мы получили из разных частей Германии – от водителя фон Манштейна, от того самого конвоира и от присутствовавших на следующий день на построении офицеров.

Другую историю уже после суда мне поведал офицер, присутствовавший на похоронах сына фон Манштейна. Любимый сын фельдмаршала погиб в 1943 г. Фон Манштейн был на его похоронах. Мой информатор рассказывал, что во время церемонии прощания Манштейн держался крайне сдержанно, а после окончания похорон поблагодарил командира сына и его боевых товарищей за их присутствие, после чего заметил: «Я только что проезжал мимо колонны военнопленных. Надеюсь, сделано все необходимое, чтобы покормить их горячим хотя бы раз в день». Это было единственное замечание, сделанное фельдмаршалом. Для Манштейна было типичным дать выход своей скорби в заботе о достойном обращении с противником, от чьих рук пал его сын.

Оставшиеся два обвинения касались привлечения военнопленных к работам в немецких вооруженных силах и использования их на запрещенных и опасных работах. Обвинение по привлечению военнопленных к работам в немецких вооруженных силах строилось исключительно на том факте, что немцы организовывали рабочие отряды по принципу батальонов. Обвинение гласило: «Эти люди состояли в батальонах и, следовательно, в армии». Мы без особого труда показали абсурдность подобного заявления, но обвинение сильно разозлилось за то, что мы посмеялись над ними. В том, что касается определения запрещенных работ, то обвинение вообще отказалось сообщать, что подразумевается под словом «запрещенные». Мы просили привести факты и детали обвинения, но и в этом нам отказали. Да и за все время суда такое определение не прозвучало. В том, что касалось Крыма, оказалось, что к запрещенным работам относится очистка снега. Действительно, при отступлении такие работы имели большую важность.

Обвинение, которое мы назвали пропагандистским, основывалось на секретном приказе № 16 командующего 6-й армией фельдмаршала фон Рейхенау «О поведении войск на Востоке». Написан он был в следующих выражениях:

«В вопросе поведения войск по отношению к большевистской системе во многих случаях имеются еще неясные представления. Основной целью похода против еврейско-большевистской системы является полный разгром государственной мощи и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру. В связи с этим перед войсками возникают задачи, выходящие за рамки обычных обязанностей армии. На Востоке солдат не только сражается согласно правилам войны, он в то же время является представителем бескомпромиссной идеологии и мстителем за все выстраданное немцами и расово близкими им народами. Поэтому солдат должен в полной мере осознавать необходимость сурового, но справедливого возмездия по отношению к еврейским недочеловекам. Это возмездие также призвано подавить в зародыше любое сопротивление в тылу армии, которое, как показал опыт, всегда провоцировалось евреями. К борьбе с врагом за линией фронта относятся еще недостаточно серьезно. Вероломных и безжалостных партизан и дегенерировавших женщин все еще продолжают брать в плен; к одетым в полувоенную или гражданскую форму отдельным стрелкам из засад и бродягам относятся все еще как к настоящим солдатам и направляют в лагеря для военнопленных. Пленные русские офицеры рассказывают с язвительной усмешкой, что агенты Советов свободно расхаживают по улицам и зачастую питаются из походных немецких кухонь. Подобное поведение войск объясняется исключительно легкомыслием. Пора начальствующему составу пробудить в себе понимание той борьбы, которая ведется в настоящее время. Снабжение питанием из полевых кухонь местных жителей и военнопленных, которые не работают на вермахт, является такой же неправильно понятой гуманностью, как и раздача сигарет и хлеба. Все, в чем тыл отказывает себе, терпя лишения, руководство с большими трудностями посылает на фронт, и солдат не должен раздавать пищу врагу, даже в том случае, если это трофеи. Трофеи являются необходимой частью нашего снабжения. Отступая, Советы часто поджигали здания. Войска заинтересованы в ликвидации пожаров только тех зданий, которые должны быть использованы для расположения воинских частей. В остальном исчезновение символов бывшего некогда господства большевиков, в том числе и зданий, соответствует задачам войны на уничтожение. Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения. Для сохранения важного в военно-хозяйственном отношении сырья и промышленных объектов руководство дает специальные указания.