Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

И в этот самый момент – звонок из «Геликона», где давно уже отмечают День защитника Отечества, но меня не ждут, поскольку знают об эвакуаторе.

– А. Н., у нас ОБЭП, – говорят.

– Кто? – я не понимаю.

– Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

Вовремя подоспели, называется. Чтобы жизнь не казалась карамелькой.

Трубку берет ОБЭП и представляется. А также добавляет, что, по их мнению, в наших 15 компах содержится контрафактное программное обеспечение и они сейчас садятся составлять протокол.

– А мне что делать? – спрашиваю я. – Какова моя роль?

– Вы должны представить нам документы на право пользования этими программами.

– Сейчас? – уточняю я (времени 18 часов, предпраздничный день).

– Да, конечно.

– Хорошо, сейчас буду.

Приезжаю в «Геликон». Два приятных молодых человека показывают прекрасно изготовленные удостоверения, где они оба в форме лейтенантов милиции.

Я ничего не показываю.

И начинается долгий разговор. Типа я готов предположить, что в части наших компов действительно есть что-то нелицензионное. Но давайте сразу не будем это фиксировать. Дайте мне время подготовить документы и проч.

Они говорят – нет. Это наша работа. Мы выявили, должны запротоколировать.

– А дальше?

– А дальше вызываем группу поддержки, они снимают на видео, опечатывают системные блоки и увозят на экспертизу.

– Все?

– Все, – отвечает неумолимо.

– А дальше? – моя любознательность не знает границ.

– А дальше суд. Статья уголовного кодекса…

Он называет статью, но я не запомнил.

Ослепительная картина суда, шума в прессе, скандала, пикетов с транспарантами «СВОБОДУ МАССЕ!», Крестов в общей камере, отсидки, лишения прав с конфискацией и проч. вихрем проносится у меня в голове.

– Да вас не посадят. Еще никого не сажали по этой статье, – словно угадав мои мысли, успокаивает меня ОБЭП.

– Пусть я буду первым! – гордо говорю я.

Короче, они меня пугали около 40 минут. Потом, переглянувшись, свернули бумаги, хотя до этого уже раза три буквально набирали номер «группы поддержки».

Спектакль был разыгран исключительно грамотно.

Я им подарил по книжке с автографом. Обменялись рукопожатием. Я пока на свободе, но они попросили, чтобы в следующий раз я подготовился получше.

Нет, не в том смысле, что вы подумали.

В смысле лицензий.

Давно хотел написать об этом, а может, уже и написал. Тогда буду повторяться.

Вообще-то мне мое имя Александр – нравится. Особенно когда оно стоит на обложке моей книги. Фамилия нравится значительно меньше. Да и Александров много было великих, это как-то мобилизует.

Но в быту имя очень неудобное. Ну представьте, чтобы мать звала своего сына: «Александр, иди завтракать!» При таком обращении хочется применить вежливую форму: «Александр, у вас опять двойка по физике!»

Звучит смешно, согласитесь.

Поэтому в русском языке для Александра, как и многих других имен, придуманы уменьшительные формы – Шурик, Шура, Саша. Вот меня так и звали с детства родные и друзья – дома Шурик, в школе – Саша. И никто не называл Александр.

Когда я повзрослел и молодость слегка отодвинулась в прошлое, всё чаще стало возникать обращение по имени-отчеству. Его я принимаю спокойно, особенно теперь. И надо сказать, люблю эту манеру обращаться к человеку по имени-отчеству, принятую когда-то в России по отношению даже к молодым людям. Вспомните романы Достоевского. Там все называют друг друга так – и это создает какую-то особую атмосферу.

Но сейчас эта манера прошла, такое обращение к очень молодому человеку часто звучит иронично, а то и издевательски.

Однако обращение ко мне лишь по имени, но на «вы», меня почему-то коробит.

Это не русская манера, она американская, там у них отчество вообще не принято. Кроме того, помню, что в былые времена, когда мне было лет 35–40, так ко мне обращались исключительно комсомольские работники. В 1977 году ездил я на месяц в стройотряд под Питером и жил там, работая в районном штабе ССО. И приезжавшее к нам комсомольское начальство так ко мне и обращалось: «Александр, вы выпьете водки?» Мне почему-то это не нравилось. Свои-то, двадцатилетние члены районного штаба, звали меня по имени-отчеству, все же разница в 16 лет.

С тех пор обращение ко мне «Александр» и на «вы» создает некий дискомфорт. И отнюдь не потому, что это недостаточно уважительно. Это излишне помпезно, вот в чем причина.

Друзья и знакомые – те, кто почему-то не могут или не хотят перейти со мною на «ты», – обычно называют по имени-отчеству, но иногда употребляют слово «Николаич» – и тогда на «ты». Так уже 20 лет зовет меня жена, для которой перейти от первоначального Александра Николаевича (так она меня называла первые месяцы нашего знакомства) к Саше и тем более Шурику оказалось делом трудным, и она остановилась на отчестве, просто проигнорировав имя.

В Интернете же, где слишком официальное «А. Н.» как-то не катит, часто обращаются именно по-комсомольски (по-американски), хотя более всего меня в этом случае устраивает обращение «Масса» и на «вы», чем многие и пользуются.

Я же с годами приобрел отвратительную привычку называть почти всех по имени и на «ты», правда, я обычно предупреждаю об этом и предлагаю обращаться ко мне таким же манером. На что иногда соглашаются молодые девушки, что мне крайне льстит, юноши же предпочитают уклониться.

Короче, остановимся на Массе – и все будут довольны.

Сегодня – день рождения моей младшей дочери Насти. Ей исполнилось 16 лет.

Она родилась ровно неделю спустя после того, как корабль «Константин Симонов» причалил в Гавани Санкт-Петербурга, привезя домой около 70 питерских писателей, членов Союза, которые 17 дней подряд плавали по Балтийскому морю вместе с писателями из других балтийских стран общим числом 300 человек.

Их кормили, поили, показывали достопримечательности.

Маршрут был такой: СПб – Таллин – Гданьск – Любек – Копенгаген – Висбю – Стокгольм – Хельсинки – СПб. В каждом городе по 1–2 дня.

Я был директором этого круиза. И моя жена Лена тоже в нем участвовала – и не просто как пассажир, а как работник круизного штаба.

К моменту, когда в Союз писателей поступило от шведского союза предложение о совместной организации писательского круиза, я уже 12 лет был членом СП СССР. При том – абсолютно аморфным и общественно неактивным. Про таких говорят «балласт». В СП тоже можно делать карьеру, пробиваться в делегации за границу, на БАМ и проч. Я этого не делал, да никто бы меня за границу и не послал, ибо в партии я не состоял. Раз в году я ходил на общие собрания СП – и только.

Как вдруг по чистой случайности меня включили в состав группы, принимавшей шведскую делегацию. Мой приятель Витя Максимов (Царствие небесное), работавший тогда в Союзе референтом, спросил как-то невзначай: «Ты давно за границей был?» Выяснилось, что я там вообще не был. И он включил меня в эту группу.