Леонид Млечин - Маркус Вольф

Габриэле проработала в институте год и регулярно сообщала Карличку, чем она занимается. Потом институт неожиданно закрылся из-за недостатка средств. Христианские демократы потерпели поражение на выборах, и партийная казна оскудела. Габриэле потеряла работу. Но она не отчаивалась, потому что была уверена, что легко сумеет найти новую. В своих профессиональных способностях она не сомневалась. Как работнику она себе цену знала. Габриэле неутомимо писала заявления в различные ведомства, включая Министерство иностранных дел, и рассылала их по почте.

Вскоре ей позвонил некий господин Майер и сказал, что у него есть предложение, которое ей понравится. Он приехал к ней домой и здесь уже представился по всей форме:

— Моя фамилия Майер, я сотрудник Федеральной разведывательной службы. Для вас есть хорошая работа.

— Почему вы мною заинтересовались? — удивилась Габриэле.

Она предполагала, что ее познания и аналитический склад ума понадобятся в каком-нибудь научном учреждении. Габриэле пригласила гостя на кухню. Он пил кофе, сидя возле радиоприемника, с помощью которого хозяйка дома получала шифрованные послания из Министерства государственной безопасности ГДР, и рассказывал о том, как интересно и почетно работать в западногерманской разведке.

— Вас рекомендовали, — туманно пояснил Майер. — Кроме того, мы учли вашу диссертацию.

Он бодро перечислил ей преимущества службы в разведке: серьезная аналитическая работа, хорошая зарплата, гарантии занятости, большая пенсия.

— Вам, конечно, рано думать о пенсии, но, знаете ли, рано или поздно настает момент…

Майер допил кофе и ушел. Он оставил кучу анкет, которые Габриэле предстояло заполнить. Закончив непривычную работу, она с большим удовольствием написала еще одно письмо — Карличку — с помощью «средств тайнописи». Оба письма она бросила в один и тот же почтовый ящик. В ближайший вторник, настроившись на знакомую волну, Габриэле остро отточенным карандашом записала очередное послание от Карличка и быстро его расшифровала: «Связь прерываем. Пока не будет никаких радиограмм и поездок. Восстановим связь после того, как сообщишь о том, взяли ли тебя на работу в Федеральную разведывательную службу. Желаем успеха!»

Агент восточногерманской разведки Гизела не вызвала никаких сомнений у западногерманской контрразведки, проверявшей кандидата на должность в разведывательной службе ФРГ. Габриэле взяли на работу в западногерманскую разведку.

В тот день в окружном управлении госбезопасности в Лейпциге на радостях была распита не одна бутылка советского шампанского — подарок коллег из представительства КГБ СССР в ГДР. Офицеры наперебой поздравляли Карличка. Начальник управления поинтересовался, какие у него жилищные условия, и распорядился включить его в список очередников на получение новой квартиры. К 7 октября, национальному празднику ГДР, лейпцигские строители обещали сдать новый дом, несколько квартир выделили окружному управлению госбезопасности, и Карличек готовился к новоселью.

Через несколько дней после того, как ее любимый получил квартиру в Лейпциге, Габриэле вошла в небольшой кабинет Федеральной разведывательной службы в местечке под названием Пуллах. Это было ее новое рабочее место.

Первые несколько дней она регулярно ходила на инструктаж по безопасности. Офицера-контрразведчика она слушала вполуха. Всё, что он собирался рассказать ей, она уже знала — от своих многочисленных друзей в управлении госбезопасности Лейпцига. Столь же ненужным был и трехмесячный курс оперативной подготовки — уход от слежки, правила конспирации, скрытое фотографирование, шифровальное дело, радиосвязь, тайнопись — всё это она уже проходила в ГДР.

Но Габриэле ни разу не выдала своей осведомленности в профессиональных делах. Она легко научилась умалчивать о том, что другим не следовало знать. Необходимость вести двойную жизнь ее не тяготила. «Видимо, я прирожденная разведчица», — думала она, глядя в зеркало и улыбаясь. Полезным был только трехмесячный интенсивный курс русского языка, который она изучала с присущим ей старанием. Габриэле собиралась специализироваться на Восточном блоке.

В штаб-квартире западногерманской разведки в Пуллахе молодой одинокой женщине были рады. Некоторые коллеги, здороваясь, целовали ей руку: это были господа старой школы, которые не изменяют своим привычкам. В дни их молодости женщин брали в разведку только на роль секретарей, машинисток и радисток. Но они не могли не отдать должное аналитическим способностям и познаниям Габриэле.

Для Габриэле служба в разведке почти ничем не отличалась от работы в научном институте. Она писала доклады, отчеты и записки, истолковывая происходящее в Москве и других социалистических столицах. Разница состояла в том, что ей не дозволялось публиковать результаты своих научных изысканий. Зато в ее распоряжении были уникальные сведения и документы, получаемые от западногерманских разведчиков по ту сторону железного занавеса.

Долгие семь месяцев в ее жизни не было ничего, кроме работы. Она не получала известий от Карличка и сама не имела права ему писать. Ведомство Карличка, заботясь о репутации Габриэле, старательно оберегало ее от естественного интереса западногерманской контрразведки к новому сотруднику. Регулярная переписка с ГДР, даже самого невинного содержания, могла вызвать подозрения.

С Карличком они встретились вновь в ее первый отпуск, следующим летом. Она отправилась в Австрию. Карличек прибыл туда же. Для него это была первая поездка за границу. Разлука нисколько не притупила их чувств. Он был всё так же нежен и внимателен. Любовь между ними вспыхнула с прежней силой. Габриэле обнимала его со всем пылом нерастраченной страсти.

Карличек немного походил на ее отца — такой же надежный и немногословный. Она хотела постоянно быть рядом с ним, любить его. И боялась его потерять. Он подарил ей чувство уверенности в себе. Только древний страх женщины быть брошенной, быть покинутой мужчиной преследовал Габриэле. Она чувствовала, что должна за него держаться обеими руками.

Несмотря на успехи в работе, несмотря на свою репутацию самостоятельной, независимой женщины, которая прекрасно со всем управляется, Габриэле на самом деле мечтала быть зависимой от любимого мужчины. И поняла, что полностью от него зависит — не в смысле крыши над головой или денег (она, вполне вероятно, зарабатывала больше, чем он), а в смысле душевного спокойствия. Ее самоощущение, ее самооценка зависели от Карличка, от его к ней отношения.

Весь месяц они не говорили о делах. Только когда наступил момент расставания и Габриэле спросила, когда они увидятся вновь, Карличек открыл карты: