Лидия Герман - Немка

На третий день объявили нам решение партийного и исполнительного комитетов Алтайского края о перенесении начала учебного года для 5–10. классов на неопределенное время. Пока погода стоит, нам необходимо быть на полях для уборки урожая. Как и предыдущие три года.

Тётушка моя Анна на самом деле переехала жить в Родино. Как тогда считалось — она вышла замуж неофициально за Петра Штауба, чтобы облегчить младшей дочери её брата Александра — то есть, мне — дальнейшее обучение в школе.

Муж Анны выглядел намного старше, хотя они были ровесниками. На первое предложение Петра Анна ответила отказом, и лишь когда возникла проблема с моей дальнейшей учебой, она согласилась стать его женой.

Петр Штауб, как квалифицированный специалист в кузнечном деле, был направлен работать на МТС села Родино и получил довольно приличное жильё — небольшой деревянный двухкомнатный дом с деревянным полом, хорошими окнами и пристроенным крыльцом-прихожей.

Петр добился у комендатуры разрешения на переезд Анны из Кучука в Родино. Затем и я получила разрешение на проживание у моей тёти Анны.

Дочь Петра Амалия, 18 лет, работала в колхозе, а сын Миша, и-12 лет, просто слонялся по дому, потому как не хотел ходить в школу, где говорили только по-русски и он ничего не понимал.

А, в общем, он был спокойный послушный мальчик. Со временем он полностью перенял уход за коровой, которую Анна привела в семью и молоко которой, естественно, пошло на пользу всем. У Анны сложились хорошие отношения с детьми, и они меня приняли как сводную сестру.

Жила я у них бесплатно, кроме того, получала каждый день небольшую кружку молока. В остальном я сама себе готовила из продуктов, принесённых (иногда привезенных) из Степного Кучука. После школы варила в своей кастрюле, примерно 1,5 — 2-х литровой, суп-затируху из картошки, лука и хрустящей муки-крупы. В начале учебного года добавлялись еще имеющиеся морковь, свекла или капуста. Из школы я приходила обычно около 3-х часов дня и всё приготовленное съедала без остатка. Запивала молоком.

Занятия в школе начинались в 8 часов утра, и мы вместе с Нюрой, которая квартировала чуть наискосок от меня через улицу, уже в 7:00 выходили из дому. После приготовления моего обеда и его приема мне почти не оставалось светового времени для выполнения домашних заданий. Однако семья моей тёти терпеливо ждала, пока я не закончу свою работу. Тогда погашалась коптилка, и все ложились спать.

Учебников у меня не было, и домашние задания я часто переписывала во время перемен (или на уроках немецкого языка) из книг моих одноклассниц. Ни тетрадей, ни какой другой писчей бумаги я не имела, поэтому моя тётушка дала мне 2–3 блокнота её сына Саши, а знакомая моей сестры, бывшая учительница из Мариенталя по фамилии Бэр, передала мне великолепно изданные книги на немецком языке «Der stille Don» — «Тихий Дон» Шолохова и «Die Abenteuer des braven Soldaten Schwejk» — «Приключения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека — чтобы я на них писала. Чернила для письма я изготавливала сама, используя для этого сажу из дымоходной трубы и молоко. Проблема возникла с чернильницей, вернее, с ее отсутствием. Вместо неё у меня была коричневая бутылочка с пробкой, которую приходилось носить с собой в школу и обратно. В зимние морозы пока дойдешь до школы — «чернила» замерзали. Иногда я прятала их в рукав или подмышку.

Любимой моей учительницей была Нина Степановна Роговая — преподавательница русского языка и литературы, моего любимого предмета.

Учительница немецкого языка Елена Казимировна Науджунас происходила из Литвы и занимала особое положение среди учителей. По-моему, все ученики тогда ненавидели немецкий язык, но никто — преподавательницу этого языка. Её серьезное отношение к своему предмету, её корректность и справедливость во всех отношениях признавались всеми. У нас сложилось к ней глубокое уважение. Во время перемен перед уроками немецкого языка в классе стоял гул: спрягались глаголы, склонялись существительные или строились немецкие предложения… Я же на уроках почитаемой Елены Казимировны часто выполняла домашние задания по другим предметам…

Запомнился учитель физики, маленького роста, с всклокоченными с проседью волосами, говорящий с чувашским акцентом, что, видимо, и приводило нас в хорошее настроение. Имени его не помню, а прозвище было «Система CGS» (це-же-эс). Это прозвище дали ему, если не ошибаюсь, два наших ученика В. Ярошенко и Л. Петрик, которых кто-то назвал «умные головы».

В начале учебного года состоялось общешкольное комсомольское собрание. С грустью я замечала, с каким воодушевлением говорилось о предстоящем собрании. Сердце щемило при воспоминании о моей позорной попытке вступить в комсомол в 7-м классе… Впоследствии я узнала, что секретарем школьной комсомольской организации избран ученик 8-го А класса Павел Братчун, который имел большой авторитет среди учащихся. Я его не знала, но замечала, как мальчишки нашего класса со звонком на большую перемену спешили в какое-то помещение, где все толпились вокруг Павла. Видимо, он рассказывал какие-нибудь занимательные и познавательные истории, т. к. мальчишки приходили оттуда в хорошем настроении и нередко кто-нибудь из них, подняв кверху указательный палец, произносил какое-нибудь изречение великих философов или писателей и заканчивал: «сказал Братчун».

Каждые две недели, по субботам, в школе устраивались танцевальные вечера, которые я до Нового года ни разу не посетила, потому как скучала по дому и часто ходила по субботам домой в Кучук. Кроме того, я бы одна никогда не пошла на вечер, у меня и малейшего желания не было туда пойти. Всё изменилось, когда после зимних каникул Роза стала тоже в нашем классе учиться. Квартировалась она с Нюрой вместе, но в одну из январских суббот мы с ней вдвоем пошли на школьный вечер. Начался он небольшой концертной программой. На маленькой сцене появились четыре музыканта.

Взрослый мужчина играл на пианино, мальчишка лет 13 — на аккордеоне, другой, лет и — на скрипке, и совсем маленький бутуз ударял совершенно безошибочно в такт музыки в треугольник. В следующий вечер я уже знала, что выступал перед нами тогда учитель математики 6–7 классов Клементий Варфоломеевич Роор (Rohr) со своими тремя сыновьями. Учитель Роор был поволжским немцем, причем из нашего села Мариенталь. Все мои родственники хорошо его знали. Музыка, которая звучала в нашей школе в те годы, была восхитительна. Под мелодии различных вальсов, танго, фокстрота и других танцев мы с наслаждением передвигались по залу. В основном, все наши учителя присутствовали на этих вечерах. Некоторые из них показывали нам, как правильно и красиво делать соответствующие шаги в различных танцах. Нам очень нравились эти вечера. Еще я узнала, что в школе есть театральный кружок и что им руководит Валентина Андреевна, учительница литературы 9–10-х классов. В тот период времени готовилось большое театральное представление. Исполнителей ролей выбирала сама Валентина Андреевна. Как бы мне хотелось тоже принять участие, но мне никто не предложил никакой роли. Конечно, потому что я немка, думала я. Зато я могла петь в хоре вместе с Розой. У Розы был красивый и сильный голос, и она несколько раз выступала с сольным пением. В дуэте с одним из учителей она пела украинскую песню «Дивлюсь я на небо, та й думку гадаю». С большим успехом. От хорового пения я не получала большого удовольствия, но репетиции посещала регулярно, чтобы не чувствовать себя так изолированно от всех.