Лидия Герман - Немка

В воскресенье утром я была на базаре и выбирала себе обувь. Деньги якобы опять явились следствием погашения облигаций моего отца — так Элла сказала. На сей раз мне нужны не картошка, не хлеб, а нужна обувь для теплого времени года в учебном году, и это весь сентябрь и иногда еще весь октябрь, а потом конец апреля до начала июня. Сначала я посмотрела всю женскую обувь, которую можно было найти в каждом углу большой базарной площади, при этом размышляла: молодой учительнице не следовало бы с самого начала приходить на уроки в монашеских полуботинках. Значит… самые красивые… причем туфли на каблуках… даже несмотря на мою немецкую национальность. Я купила элегантные туфли из Чехословакии, черного цвета, на высоких, но не очень тонких каблуках, да еще у той же старой женщины — красивые фильдеперсовые чулки. Дома все любовались моими новыми туфлями. «Хороши туфли, — печально сказала Элла. — А как ты будешь через речку и через ярок переходить на таких каблуках?» — «Может, я в другом селе буду работать, где нет ни речки, ни ярка». Нет, этого они не могли себе представить, они хотели, чтобы я осталась в Кучуке… И я уже смотрела на свою покупку несколько разочарованно. В самом деле, надо было мне другие выбрать, на низких каблуках, там были такие. А бабушка Лиза, чтобы меня утешить, обратилась ко всем: «Ей надо еще одну пару купить, а эти ей, как учительнице, тоже нужны». Тот факт, что «их Лида» теперь будет учительница, позволяло мне совершать любой проступок — они бы мне всё простили. Целую неделю подряд мы с Эллой шили новые платья из тканей, которые я, как выпускница Родинской школы, имела возможность купить. Близнецы тоже получили новые платья.

Районная учительская конференция состоялась 26–27 августа 1948 г. в клубе, и я была её участницей. Много говорили о главных задачах учителей, о политически-идеологическом воспитании подрастающего поколения, подробно говорилось о предметном преподавании и методике преподавания. Так получилось, что я до начала конференции, в почти полном зале, заняла место рядом с молодой учительницей. Завязался разговор, состоялось знакомство, перешедшее в дружбу на годы. Ольга Васильевна Кравченко была на два-три года старше меня, имела учительское образование (в те годы было такое) преподавателя истории. Я наблюдала её, как внимательно она слушала выступающих, как она реагировала на дискуссии разных учителей. Я же чувствовала себя разочарованной, т. к. изо всего, что говорилось о методике преподавания, я поняла очень мало. Собственно, о понятии «методика преподавания» у меня кое-что запечатлелось из общения с моей хозяйкой Александрой. Во всяком случае, я убедилась, что я не доросла до предстоящей мне работы в должности педагога… Переубеждала себя пословицами: «Не боги горшки обжигают», или «Всё в твоих руках».

Во время одного из перерывов я вдруг столкнулась с Павлом. «Павел!» — «Лида!» воскликнули мы одновременно. Явно, он так же удивился, как и я. Как будто мы оба давно уже исключили возможность когда-либо еще увидеться и вдруг предстали друг перед другом — испугавшись, и в то же время радостно. Какое-то время мы, смеясь, смотрели друг на друга без единого слова. И уже раздался звонок на заседание. Павел спросил, нет ли у меня желания сегодня посмотреть фильм, по-моему, «Сельская учительница» с участием Марецкой. Когда я вечером пришла на фильм, Павел ждал меня перед террасой. Я спросила, не знает ли он случайно мою новую знакомую Ольгу Васильевну… Да, он знает её, вот она стоит на террасе с другом. Я быстро взбежала по ступеням, Павел тоже. И страшно испугалась, когда увидела друга Ольги — это был один из НКВД, один из комендантов. Вне себя, я поздоровалась с ним, она взяла меня за руку и повела в зал. Теперь сидели мы в одном ряду: комендант, Ольга, я и Павел. Неприятная ситуация для меня и, наверное, для других. Все делали вид, будто… По-еле фильма мы шли вместе до главной улицы, там Ольга и её друг перешли на другую сторону, Павел и я остались вдвоём. После нашего представления на сцене пьесы «Находка» мы больше не виделись. Слухи о том, что Павел всё лето был вместе с Людой П., я считала достоверными, так оно и должно быть. Я находила её вполне достойной его и желала им от всего сердца всего хорошего. Почему он пошел за мной? Выразить ему свое мнение? Нет. Это было бы нетактично. Меня никто и ничто ни к чему не обязывает, а его близость приятна моей душе. Он был и остается для меня лучшим… Только нельзя мне быть с ним вместе, быть парой, даже если бы он этого желал. Когда мы проходили со двора мимо парткабинета, что рядом с домом моей хозяйки, я протянула ему руку на прощание, он же, показав на высокое крыльцо, спросил, не хотела бы я с ним немного посидеть на этих ступенях, при том что ночь выдалась такая чудная и нет вообще желания расстаться с этим прекрасным звёздным небом. Ни секунды не раздумывая, пробежала я несколько ступеней вверх и села — как раз напротив окна Сашиной комнаты. Павел сел рядом. Я посмотрела вверх на небо, и… пришло воспоминание… «Знаешь, — начала я, — мне однажды довелось провести целую ночь совсем одной под таким же великолепным небом на грузовике, наполненном пшеницей». Павел широко раскрыл глаза. «Где это было и когда?» — «Мне было тогда 14, и я ехала в качестве сопровождающей зерна по дороге в Кулунду». И рассказала кратко мою маленькую историю, конечно же, в шутливой форме. «…И я была уверена, что все звёзды на небе в эту ночь только мне подмигивали». Наклонив голову, Павел сидел и молчал. Теперь он хотел знать, выбрала ли я в ту ночь для себя звезду. «Нет, не выбрала. Всё небо принадлежало мне одной». Он как-то выпрямился (сидя) и спросил, какие созвездия я бы могла еще найти. «Кроме Малой и Большой Медведицы я никогда не знала других созвездий». Он перечислил множество созвездий, о которых нам рассказывал Роман Васильевич по астрономии, а я, громко смеясь, отвечала «Нет». — «Сейчас мы выберем для тебя самую красивую звезду». — «Почему для меня? Если уже… то одну для тебя и одну для меня».

«Нет», — сказал он твёрдо. Он объяснил, как я, исходя от Большой Медведицы, могу найти то или иное созвездие. Так мы попали на звезду, которая находилась между двумя созвездиями, не относилась ни к тому, ни к другому. «Видишь, она сверкает совсем особенно». В большом напряжении мы смотрели вверх на звезду, сиявшую на бескрайнем небе.

«Павел! Она двигается, ты видишь? Влево-вправо, влево-вправо». — «Я тоже это вижу». Завороженно сидели мы, наши головы почти соприкасались при этом, и восторгались этой звездой до тех пор, пока не поняли, что не звезда двигалась туда-сюда, а наши глаза. «Но это и есть та самая звезда». Он хотел еще что-то сказать, но я быстро встала. «Уже светает».