Алексей Варламов - Шукшин

Понимал ли это он сам, когда скитался по калужскому кладбищу осенью 1947 года? Неизвестно. Но, возможно, понимал другое. Если считать — а так можно считать, — что в Калуге, перед Калугой было самое узкое, самое опасное место его судьбы, тонкий шаткий мостик, с которого он мог сорваться, сгинуть, стать жертвой или слиться с уголовным окружением, то, может быть, именно к калужскому периоду наиболее подойдут слова, которые много лет спустя Шукшин скажет актеру Георгию Буркову: «“А ты знал, что будешь знаменитым?” — “Нет”. — “А я знал…”»

Если бы не это знание, скорее всего, сорвался бы.

Проработав в Калуге несколько месяцев, в начале 1948 года Шукшин был откомандирован головной конторой во Владимир на тракторный завод. С чем был связан этот перевод, лучше ли были условия работы и проживания во Владимире, зарплата, снабжение — все это неизвестно, как неизвестен и сам владимирский период его жизни. Но, судя по всему, там действительно было лучше. Владимирский тракторный к той поре уже вышел из фазы восстановления, а работа на действующем предприятии всегда более сносно организована, чем на строительстве, а главное, с кадрами там другая ситуация. И, наконец, тот факт, что свой третий (или, учитывая дипломную работу, четвертый) фильм «Странные люди» Шукшин в конце 1960-х годов приедет снимать именно во владимирские края, говорит в пользу этого города. Впрочем, в воспоминаниях Ивана Петровича Попова ностальгические прогулки Шукшина (его троюродного брата) по местам юности описаны довольно скупо:

«Как-то под вечер, когда уже приехали со съемок, Василий вдруг предложил пройтись по городу.

— Пойдем, — сказал он, — я покажу, где я работал.

Шли долго куда-то на окраину. Очутились перед Владимирским тракторным заводом.

— Вот тут я работал.

— Кем?

— Слесарем-такелажником.

Походили кругом, посмотрели. Что он думал в этот момент? Это своего рода пройденный путь, наверное, у Васи мысли были об этом.

— О! Базарчик! Давай возьмем арбуз и “отметим” это дело! Славно!

Поздно вечером мы вернулись в гостиницу…»

В этой недоговоренности — весь Шукшин.

Владимирский период его жизни отразился и в раннем рассказе «Ленька», герой которого, рабочий, приехавший из Сибири, знакомится с живущей в городе девушкой, — так впервые возникает излюбленная и весьма неоднозначная шукшинская тема социального неравенства. Любопытны и психологические черты главного героя, вероятно, в чем-то характеризующие самого Шукшина («Ленька был человек мечтательный. Любил уединение. Часто, окончив работу, уходил за город, в поле. Подолгу неподвижно стоял — смотрел за горизонт, и у него болела душа: он любил чистое поле, любил смотреть за горизонт, а в городе не было горизонта»), хотя, разумеется, ставить знак равенства между автором и героем нельзя, — реальный Шукшин был много жестче, сложнее и целеустремленнее, чем его мечтательный романтический персонаж.

Не так давно на владимирском телевидении показали сюжет о работе Шукшина на тракторном заводе, и очевидец и участник тех событий Владимир Иванович Богданов вспоминал о том, как проходила жизнь рабочих: днем — ударная смена, вечером — общежитие, гармонь, песни, танцы. «Иногда вместе с ним <���Богдановым> на балалайке или на гитаре играет слесарь-такелажник того же тракторного Вася Шукшин, присланный во Владимир трестом Союзпроммеханизация с калужского турбинного завода. Жил он в соседнем общежитии. “Вот так и жили, встречались, ходили мы к девчонкам, тоже общежитие было, к девчонкам, прямо пойдем и к ним, тоже человек триста жили”. Ничем он особо не выделялся, говорит Владимир Иванович, ничего он тогда не сочинял, не писал. Долго проработать на тракторном у друзей не получилось — обоих призвал горвоенкомат, Богданова отправляют на флот, Шукшина в авиационное училище в Тамбовскую область».

Вот это, пожалуй, самое примечательное из того, что в этот период с Шукшиным происходит, — его попытка поступить в тамбовское военное училище. История опять же темная и по-шукшински совершенно непонятная. Василий Макарович поведал о ней в автобиографии, написанной в 1966 году, чрезвычайно лирически и столь же загадочно: «В 1948 г. Владимирским горвоенкоматом я как парень сообразительный и абсолютно здоровый был направлен учиться в авиационное училище в Тамбовской области. Все мои документы, а их было много разных справок, повез сам. И потерял их дорогой. В училище явиться не посмел и во Владимир тоже не вернулся — там, в военкомате, были добрые люди, и мне больно было огорчить их, что я такая “шляпа”».

Так ли оно было или это очередная мистификация — сказать трудно. Шукшину никогда ничего не стоило присочинить все что угодно. Даром, что ли, он, автор статьи «Нравственность есть Правда», замечал в автобиографической прозе: «Врал. Вообще, я очень рано научился врать… умел врать» (и тут нет никакого противоречия: для Шукшина складное вранье — это искусство).

В самой первой автобиографии, написанной Василием Макаровичем в 1953 году, есть строки: «В 1947 г. я был зачислен в военное училище, но по собственному желанию был отчислен». Тут, конечно, сразу возникает недоумение: почему ошибка с годом, ведь прошло-то всего пять лет? В 1947-м он точно ни в каком училище быть не мог — это могло случиться только в 1948-м. И о каком училище идет речь, а главное — было ли это на самом деле, и если было, то сколько времени он проучился и почему был отчислен? Действительно ли по своему желанию или же опять учеба не задалась? В прочих автобиографиях — а в 1950-е годы Шукшин сочинил как минимум три документа в этом жанре — об училище речь не идет. Но военная карьера могла быть попыткой переменить судьбу, воспользоваться тем социальным лифтом, который советская власть предоставляла (вспомним еще раз рассказ «Мечты»: «Самому жить хотелось, действовать, может, бог даст, в офицеры выйти»), но не случилось. Не вышло из Василия Макаровича Шукшина офицера Советской армии. Не смог, не захотел, разочаровался? Кто знает.

А во Владимир он действительно не вернулся. По данным В. Ф. Гришаева, следующим его работодателем становится Министерство электростанций. В этой системе — на строительстве электростанции в Ленинском районе Московской области — Шукшин проработал с мая по август 1948 года. Никакими другими подробностями этого периода его жизни мы не располагаем. Более того, упоминание самого факта работы в Московской области встречается даже не в книге Гришаева «Шукшин. Сростки. Пикет», а в подготовительных материалах к ней, опубликованных в сборнике воспоминаний о Шукшине в 1994 году.

Вслед за этим, согласно имеющимся документам, с апреля по август 1949 года Шукшин работал в системе ремонтно-восстановительных работ МПС (Министерства путей сообщения) и снимал комнату в деревне Щиброво (сегодня это московское Бутово). Однако именно здесь и обнаруживается настоящий временной провал в его биографии, опять-таки заставляющий вспомнить криминальную версию Владимира Коробова, особенно когда читаешь во второй части «Любавиных»: «…Жил одно время во Владимире, потом в Калуге, под Москвой тоже… И в тюрьме сидел, между прочим…»