Ирэн Фрэн - Клеопатра

Прежде всего хотела бы поблагодарить Николя Грималя, без чьей помощи не смогла бы познакомиться с современным состоянием исследований о птолемеевском Египте эпохи Клеопатры. Я безмерно ценю тот дружеский прием, который он оказал мне во Французском институте восточной археологии в Каире (IFAO), наши частые беседы, его внимание ко мне — если бы не все это, мне вряд ли удалось бы разобраться в некоторых спорных или загадочных аспектах личности последней царицы Египта.

Хочу также выразить глубокую благодарность Жан-Иву Эмперо, директору Центра александрийских исследований, который показывал мне Александрию и таким образом разделил со мной свою любовь к Золотому городу; и Яну Фошуа — за то, что он своим зорким глазом просмотрел мой текст.

Наконец, от всей души благодарю Дени Мараваля, который поддерживал и сопровождал меня как в моих египетских экспедициях, так и в долгом караванном пути от одной главы к другой…

Ирэн Фрэн

Какой была знаменитая Клеопатра? Во всяком случае не занудной — не стала бы она писать никаких пояснений. Благодаря сочинениям античных авторов слава о последней египетской царице докатилась до нашего времени. Жгучий интерес к ее внешности и судьбе, особенно экзотический способ ухода из жизни, этакая точка, ставшая огромным бескомпромиссным восклицательным знаком, возбуждали вдохновение художников и скульпторов с эпохи Возрождения. Великий Шекспир создал драму «Антоний и Клеопатра», оценив красоту сюжета; не прошел мимо него Б. Шоу и многие другие. Ей посвящены исторические труды и романы [140] Пожалуй, наиболее известны в русских переводах роман «Клеопатра» немецкого египтолога Георга Эберса и польского историка Александра Кравчука («Закат Птолемеев», в оригинале «Клеопатра», М., 1973). , и Ирэн Фрэн далеко не первая, кто из знаменитой троицы выдвигает на передний план именно Клеопатру, а не Антония и даже не Цезаря. Образ неподражаемой царицы стал находкой для современной массовой культуры: она является главной героиней художественных фильмов (самая известная исполнительница этой роли — Элизабет Тэйлор), мультиков и комиксов (популярный «Астерикс»), ее имя бесконечно используется в рекламе как символ неувядающей красоты и магического очарования.

Впрочем, последние две тысячи лет взгляд на Клеопатру в европейской культуре был почти исключительно мужским. Иногда очень лестным для царицы. Профессор египтологии в университетах Йены и Лейпцига, ученик великого Р. Лепсиуса и учитель не менее великого А. Эрмана, Георг Эбере (1837–1898) пишет в своем предисловии к роману о Клеопатре: «Автору хотелось поближе изучить личность несчастной царицы и на основании множества сохранившихся источников создать образ, которому он прежде всего сам мог бы поверить. Годы прошли, пока он достиг этого, теперь же, вглядываясь в созданный уже образ, он боится, что многим его краски покажутся слишком розовыми. Но ему нетрудно было бы подтвердить документально каждый тон, каждую черту. Если во время работы он полюбил свою героиню, то это случилось потому, что чем яснее обрисовывалась для него личность этой замечательной женщины, тем более он убеждался, что при всех своих недостатках и слабостях она заслуживает не только сострадания и удивления, но и той преданности, которую умела возбуждать в людях» [141] Предисловие в переводе М. А. Энгельгардта. Эберc. Г. Собр. соч. в 13 т. СПб., 1896–1899. Т. 13. (курсив мой. — О. Т. ). Г. Эберс изучил все, что было тогда известно о Клеопатре, тем не менее признавался, что ее характер «представляет труднейшую психологическую загадку».

Вот здесь и важен «женский взгляд», причем в данной книге он получился по крайней мере трижды женским — и текст, и его перевод, и редактирование и подбор иллюстраций — все осуществлено женщинами. Странно, но даже консультантами по римским реалиям были в основном женщины… Однако абсолютно чистым образчиком продукта женской психологии книгу не назовешь, не получится замять важность мужской роли в издании — по крайней мере, роль главного редактора и художника. Спасибо им, они удержали нас от крайностей оголтелого феминизма. С этих позиций Клеопатру не понять, хотя она была весьма эмансипирована и сумела остаться яркой индивидуальностью рядом с двумя великими мужчинами, которых любила.

В русской культуре Клеопатра оказалась «скомпрометирована» гением Александра Сергеевича:

Импровизация, настоянная на древних исходящих из Рима сплетнях, очерняющих опасную для Волчицы чужеземку: ведь ее избранниками стали два выдающихся римлянина. Ее единственными избранниками, коих она одарила детьми! Где же многочисленные любовники? Только в сплетнях. Тот же Гораций называет ее женщиной, не способной на что-либо низкое, и где — в стихотворении, посвященном победе над ней Октавиана!

Впрочем, образ жизни «неподражаемых» был плодородной почвой для пересудов. Забавно, что Ирэн Фрэн сравнивает свою героиню с «экзотической жирафой», привезенной в Рим всем на удивленье. Действительно, Клеопатра не могла, даже если бы захотела, никого оставить равнодушным — она «высовывалась». А если уж высунулся, будь готов стать мишенью.

Итак, любвеобильность Клеопатры — миф. Другое разочарование — она не была ослепительной красавицей. Опять же, по мнению античных авторов. Любопытно было бы проверить эту информацию, но до нас не дошло ни одно подписанное ее именем изображение. Еще хуже с Марком Антонием — Октавиан Август приказал уничтожать его статуи после присоединения Египта к Риму. Все-таки кое-что до нас дошло — вероятно, благодаря Клеопатре, по приказу которой этих статуй было довольно много. Похоже, один из прекрасных мраморных портретов самой царицы был заказан после ее смерти ее дочерью, Клеопатрой-Селеной: супруга мавританского царя могла позволить себе увековечить свою мать. Самыми надежными с точки зрения реальности считаются портреты на монетах, поэтому им уделено столько внимания в иллюстрациях к данному изданию. Античные монеты — памятник совершенно особый. В них поражает высокое качество миниатюрного изображения (конечно, если всемогущее Время не потерло его своими наждачными пальцами), резко контрастирующее с не абсолютно круглой, неправильной формой. Причем древние монеты отнюдь не плоские. Этакий примитивный округлый кусочек металла, одновременно демонстрирующий ставшую классической красоту античного гения. Для историков монеты — сложный, но важный источник, порой наглядно представляющий то, чего нельзя вычитать из древних рукописей. Легенды — надписи на монетах — в концентрированном виде (монетное «поле» очень маленькое, это как раз тот случай, когда «мал золотник, да дорог») дают главную информацию о реальности или том образе реальности, который заказчики хотят всем внушить.