Андрей Загорцев - Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота

— Брейк, вся группа сюда выдвигается. Так что картофана поставили второй чугунок. Командир сказал нам после прибытия основных сил готовиться выдвигаться по направлению к деревне — будем досматривать район старых позиций, который минеры на прошлом выходе обнаружили.

— Вот, блин, опять я! Пусть Зелёный идёт! — для вида пришлось повозмущаться, хотя самого распирало от гордости — наверняка на этом выходе буду самым «результативным» разведчиком.

Картошка вскоре сварилась, я быстренько закусил и побежал с Рихтером в охранение: не хватало еще прошляпить подход своей группы.

Не было на горке под селом никаких стартовых позиций. Следы были, но уже довольно старые, а вот сама батарея словно исчезла. Возле ручья было несколько наезженных колей с отпечатками военных шин. Валялось несколько бычков от «Примы», старая замасленная сухопутная пилотка без звездочки — и всё! Больше никаких следов. В отчаянье я с подгруппой нарезал еще пару кругов. Больше никаких разведывательных признаков — только следы от машин. Подгруппе Зеленого тоже ничего не удалось обнаружить. Зелень начал наглеть и вплотную подошёл к деревне — к дворам на окраине возле асфальтного шоссе. Разведчики начали по дуге обходить населенный пункт, чтобы обогнуть сопку с северо-востока, и тут из-за дальнего забора выскочил какой-то брехливый пёс и с громким тявканьем бросился на головной дозор. Во время войны это была бы полная засветка группы. В вечернее время, когда еще полностью не стемнело, выйти к селу и нарваться на собак — это полный провал. Ну а за псом выскочила бойкая старушенция и, увидев в темноте быстро удаляющиеся фигуры, заорала во весь голос. На этом кинокомедия не закончилась. За старухой выскочил расхристанный, в одной тельняшке дедок, держащий в руках старое охотничье ружьишко. Дед с молодецким посвистом пальнул из обоих стволов вверх. Старуха начала причитать еще громче. Дед затребовал дополнительных боеприпасов и, размахивая двустволкой, словно дубиной, кинулся на залегшую группу, ползком покидающую опасный участок. Дед добежал до группы и уже в тот момент, когда Зеленый хотел сбить его с ног и обезоружить, узрел на наших матросах тельники и на ком-то пилотку с красной звездочкой.

— Свои! — радостно выдохнул перегаром дед и плюхнулся рядом с Зеленым. — Бабка, ложись и вдоль забора дуй в хату за патронами! Не вишь, помощь краснофлотцам нужна — японцы на подходе.

— Совсем, дурак старый, перепил, — обматерила бабка деда, — какие на хрен японцы?! Говорила тебе: не сыпь дикий крыжовник в медовуху!

Бабка еще раз обматерила деда и скрылась во дворе. Брехавшая до этого собака коротко тявкнула и, взвизгнув, выскочила за забор. Пес принюхался и уже вполне дружелюбно подошёл к матросам и начал непринужденно ластиться к деду.

— Совсем слаба на умишко старуха моя. Не понимает сложности международной обстановки, — пожаловался дед, вставая с травы и закидывая ружьё на плечо, — чего вы тута разлеглись, пойдёмте в летницу — медовухи попробуете, за жизнь свою военную расскажете. А то вона артиллеристы рядышком стоять, два раза всего за самогоном забягали. А щас в Николиных оврагах сидять, носа не кажут — ученья у них…

Тут Зелёный и навострил уши. Исчезнувшая батарея была, оказывается, где-то рядышком. Деду-то невдомек, что артиллеристы, что ракетчики — одни эмблемки да фуражки с черным околышем. А нас как-никак Поповских чему-то да учил.

Пришлось вставать и, наговорив гостеприимному дедку кучу небылиц, плестись к нему во двор. Старику нужны были собеседники и собутыльники. Зеленый, делая вид, что попивает янтарный пахучий напиток, осторожно вел расспросы. Связист в это время находился в постоянном контакте с командиром. Выуженная информация у пьяного информатора тут же летела каплейту. Командир сориентировался быстро. Николины овраги находились с другой стороны сопки, которую сейчас досматривала моя группа. Причем овраги были впечатляющих размеров и глубины, разветвлялись, словно коридоры, и с севера полностью огибали сопку. Если ехать по грунтовке, а потом по шоссе, оврагов самих было не видно — мешала стена леса и абсолютное отсутствие каких-либо съездов. Если же сперва заехать на сопку, обогнуть вершину и уйти на запад, то можно по еле заметной грунтовке спуститься сперва в первый основной овраг, от которого потом шли так называемые «коридоры». Все это поведал моему напарнику местный житель. Через связиста Зеленый все передал каплейту, ну а тот перенацелил меня и мою подгруппу, уже сделавшую запрос на возвращение. Пришлось снова подниматься на сопку и, следуя указаниям каплейта, обходить вершину. Вскоре мы зашли на вполне хорошо наезженную колею от многоосных автомобилей и затопали гораздо быстрее, несмотря на сгустившуюся темень.

Пройдя метров триста, после того как обогнули вершину, уткнулись в ряд деревьев, растущих прямо поперек колеи. Значит, здесь не могла проехать автомобильная колонна и мы идем по ложному следу. Но с другой стороны колея за деревьями продолжается. Как могли проехать автомобили, прежде чем вырубили деревья? Как они ездили обратно за водой, ведь другого места для проезда нет? Справа — склон, слева — обрыв. Они что, перелетали эти деревья? Хотя! Деревья очень уж больно подсохшие. Я присел возле одного ствола и начал его осматривать. Так, они же просто вкопаны! Земля довольно рыхлая и свежая. Обогнули стволы и уже с максимальной скрытностью стали двигаться дальше по колее, идущей под уклон. Буквально через километр спуска я понял по силуэтам вершин справа и слева, что мы в овраге и идем по уже нормально укатанной грунтовой дороге, которая на карте абсолютно не обозначена. Шедший в головняке Киев зашипел и поднял руку — «Внимание». Мы упали сбоку от грунтовки и затаились. Впереди по ходу движения виднелись отблески костра. Подкрались поближе. Два бойца в черных танковых бушлатах с автоматами за спиной жгут костер, кипятят что-то в большом «камбузном» чайнике, покуривают сигаретки и мирно беседуют друг с другом. Мы их обошли по обочине и вышли на «основной проспект» шириной метров сорок. Вот одна грузовая машина с кунгом — обыкновенный работяга КАМАЗ. Рядышком маленькая лагерная палатка, возле которой кто-то сидит. Дальше развилки направо и налево. Идти становится опасным. Пользуясь темнотой, взбираемся по крутому склону и идём по профилю оврага дальше. Огромные многоосные автомобили — подвижные пусковые установки — загнаны в ответвления оврага и сверху укрыты маскировочными сетями. С воздуха или с того же самого холма было бы совсем незаметно. Пришлось даже спускаться вниз, чтобы удостовериться, что мне ничего не кажется в темноте. За полчаса прошли полностью весь овраг, с западной стороны тоже имелся неплохой выезд. Судя по карте, из оврагов можно было выехать уже далеко за район нашего поиска и, немного попетляв, вернуться на шоссе в нескольких километрах юго-западнее села. А ведь на эту грунтовку я как-то раньше и внимания не обращал — далековато она от места первой позиции и от вершин сопки. Всё-таки, благодаря пьяному дедку и находчивости Зеленого, объект обнаружен вовремя. Я определился с местоположением по карте, отвел подгруппу на безопасное расстояние. Пока «прокачивали связь» с командиром группы, я зарисовывал по памяти позиции, стараясь дать привязку к карте. Поповских дал команду сворачивать поиск и выдвигаться к месту основной базы. Неужели все закончилось и мы сейчас, передав координаты на обязательном двухстороннем сеансе, эвакуируемся к себе в родные казармы? Базу разбили недалеко от шоссейной дороги в зарослях кустарника. Место так себе, далеко не гостеприимная охотничья избушка. Но сюда хрен кто подберется незамеченным — ни медведи, ни условный противник. Будет ломиться через сухостой — шуму наделает, всех переполошит. Правда, теперь нельзя даже костерок разжечь: село и шоссе неподалеку, отблески костра в темноте или дым могут заметить всяческие нежелательные для нас элементы. К моменту нашего прихода группа уже сворачивала базу, маскируя малейшие признаки своего пребывания. Подгруппа Зеленого уже была здесь. Не работал только основной связист Смирнов, сидевший неподалеку от кустов под стволом раскидистой лиственницы. Понятно, ждёт по времени сеанса. Рядышком с ним под плащ-палаткой шебуршился Поповских. Наверняка сейчас донесение шифрует. Я доложился Федосову о прибытии подгруппы и начал собирать свой рюкзак, который за время выхода уже значительно облегчился в весе. Из пайка осталась только банка тушенки, банка каши, пара сухарей, кусочек сала и газетный сверток с рассыпным чаем. Зато средств имитации и холостых патронов было хоть отбавляй.