Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 2

В четверг рецензия Адамовича — Г.В.Адамович в обзоре «Литературные заметки» писал (ПН, 1931,30 апреля, № 3690, с. 3):

«У Ирины Кнорринг бесспорно есть поэтическое дарование, видна у нее и хорошая литературная выучка. Она еще не вполне избавилась от влияния Ахматовой, — особенно в приемах, манере и интонации стихов о любви, — но это общая судьба всех молодых поэтесс последних пятнадцати лет: они объясняются со своими возлюбленными на языке “Четок” и “Подорожника”. Самое приятное в стихах Кнорринг — их простота (в особенности заметная, если читать ее сборник непосредственно после книги Бакуниной). Никакой позы в этих стихах, никакой «ходульности». Автор нигде не повышает голоса и не обманывает читателя, выдавая словесную шумиху за внутренний пафос. Пафоса у Ирины Кнорринг нет, она это знает и, по литературной честности своей, старательно это подчеркивает. Ее книга называется “Стихи о себе”. Без всякой иронии и без желания сказать что-либо, для талантливой поэтессы обидное, их можно было бы назвать “стихами ни о чем”. В этих изящных, стройных, чуть-чуть анемичных строфах еще нет жизни: есть только предчувствие ее. Но такое душевное состояние многим знакомо; поэтому стихи Кнорринг и выражают нечто реальное, и, будучи «ни о чем», они не бессодержательны, — отнюдь нет. “Пишу стихи о пустоте и скуке”, -признается Ирина Кнорринг. А в другом стихотворении мечтает о недоступном ей восторге, которым “захлебнулась бы грудь”.

На книжке этой есть печать эмиграции, или, вернее, — так называемых “эмигрантских будней”. Это и не удивительно. Человек живет не вне времени и пространства. Если и прежде были люди, которые тосковали от невозможности понять, зачем они утром встают, едят, ходят по улицам, разговаривают, думают, влюбляются, скучают, ложатся вечером спать, — и так изо дня в день, — то здесь, в теперешних наших условиях, число их не могло не увеличиться. Они вправе найти свою поэзию».

Рецензия в «Новой газете» — «Новая газета», 1931, № 5 («Новая газета» — двухнедельник литературы и искусства, издатель М. Л. Слоним, Париж, 1931, №№ 1–5).

Пошли искать Юрия в Coupole — La Coupole («Башня») — известное кафе Монпарнаса (102, boulevard du Montparnasse).

Прелестный (фр.).

Слова, фразы (фр.).

«Когда, скользя, обхватит шею…» — Из стихотворения «Я знаю, как печальны звезды…»(Кнорринг И. Окна на Север, с. 16).

Два раза была […] у Ходасевича — Т. е. на собрании «Перекрестка».

Из Bougele все казалось иначе — В Бужле (местечко в 50-ти км от Парижа) И.Кнорринг с сыном провела несколько летних месяцев 1932 г. Их пригласил И.Н.Голенищев-Кутузов, приехавший в Париж с женой и сыном Лариком (с целью защитить докторскую диссертацию в Сорбонне) и снявший домик на лето. Игорь Софиев, которому было тогда три с половиной года, помнит: «Помню, как мы с матерью ходили гулять по лугам, усеянным разноцветными полевыми цветами, и играли с ней в мяч… Недалеко от нашей деревушки находилось поместье Блиновых. […] О судьбе самого Блинова я ничего не знаю, а жену его, уже глубокую старушку, тоже эсерку, я хорошо помню. Она жила в Париже в небольшой квартире неподалеку от нас… Мы с матерью, живя в Бужле, довольно часто навещали Ольгу Александровну (старшую дочь Блиновых — И.Н.) […] Помню: собралась там русская компания, пили чай с вареньем, и мать попросили прочитать стихи. Под ее чтение я как всегда заревел — интонация ее голоса наводила на меня какую-то нежную, неотвратимую грусть. Меня с полуироничными улыбками стали утешать, и кто-то принялся усиленно кормить вареньем» («Тебе»: Жизнеописание и творчество И.Ю.Софиева, с. 64–65).

С ней (с Е.А.Кутузовой — И.Н.) связана у меня целая эпоха — Е. А.Голенищевой-Кутузовой посвящен цикл стихов «Ветер» (Кнорринг И. Окна на Север, с. 20–21), передающий через вечно тревожное состояние поэтессы штрихи жизни в Бужле:

1932

Только Ларика терпеть не могу — И.Софиев вспоминал: «Наше пребывание в Бужле кончилось, можно сказать, трагически. Ларик, совершенно не помню за что, ударил меня лопаткой по носу. Вид у меня после побоища был, по-видимому, впечатляющий: все лицо в крови, и орал я, конечно, как ошпаренный. Мать страшно перепугалась, решила, что у меня перебит нос […] и буквально на руках тащила меня (транспорта, по-видимому, никакого в округе не было) 6 километров пешком до какого-то ближайшего городка в местную больницу. Как оказалось, ничего страшного не произошло, но шрам на носу остался у меня на всю жизнь. Но, несмотря на столь “трагический” финал, наш маленький дом, поместье Блиновых, пшеничные поля, коровы, плетущиеся по грунтовой дороге, и колокольный звон по вечерам оставили в моей памяти неизгладимое впечатление какой-то радости, теплоты и полноты жизни» («Тебе»: Жизнеописание и творчество И.Ю.Софиева, с. 66).

Вчера Юрий ходил в ложу «Гамаюн» повидать […] Матвеева, с которым они налаживают издательство — Возможно, это не была истинная причина визита. Известно, что в масонские ложи в предвоенное время были внедрены члены Союза возвращения на Родину. В 1932 г. много «молодежи» вошло в ложу «Северная Звезда». Масонами «стали» будущие репатрианты А.П.Ладинский, В.Б.Сосинский, С.Я.Эфрон.

С Матвеевым […] мы будем издавать журнал типа «Звена» — Идея не была реализована.

От вчерашнего собрания осталась какая-то горечь — Речь идет о годовом отчетно-перевыборном собрании Объединения писателей и поэтов. В 1931 г. Ю.Софиев вошел в состав Объединения писателей и поэтов и был в правлении, а потом и председателем.

Иван Болдырев, автор «Мальчиков и девочек» — Повести «Мальчики и девочки» (опубликована: «Воля России», 1928, №№ 7,10–11), рассказывающей о жизни советской школы в 1918–1919 гг., было посвящено собрание «Кочевья» 15 января 1930 г. В 1929–1930 гг. Иван Болдырев не раз участвовал в собраниях объединения, но это был единственный вечер, посвященный его творчеству. О писателе слово произнес Гайто Газданов.

«В столовой нашей желтые обои» — Стихотворение Ю.Софиева опубликовано: «Современные Записки», 1933, книга 52, с. 192.