Иван Серов - Записки из чемодана

Сталин лежал в военном костюме с орденами, <���у него> спокойный и строгий вид. После членов Политбюро в почетный караул стали становиться министры, маршалы, генералы, и так беспрерывно целый день. Народ скорбно проходил по Колонному залу.

В конце дня пошли дипломаты, военные, атташе из стран народной демократии, руководители Польши, Болгарии, Румынии, ГДР и т. д. Венков и цветов накопились торы, пришлось понемножку убирать. В 2 часа ночи доступ прекратили.

На следующее утро вновь собрались члены Политбюро, военные и, постояв последний раз в почетном карауле, подняли венки, ордена и понесли т. Сталина в последний путь на Красную площадь. Там был проведен траурный митинг.

На мавзолее рядом с надписью «Ленин» уже была надпись «Сталин». После митинга тело т. Сталина поставили в саркофаг рядом с Лениным. Народ до поздней ночи проходил по Красной площади мимо Мавзолея.

Ну, вот и без Сталина был созван Пленум ЦК. Было объявлено предложение Политбюро ЦК о том, что председателем Совета Министров рекомендуется т. Маленков, 1-м секретарем ЦК т. Хрущев. Затем было сказано, кто заместителем председателя Совета Министров и т. д. [451]

Булганин пошел в Совет Министров, зам. председателя Совета Министров. МВД и МГБ объединились. Министром стал Берия, он же и заместитель председателя Совмина.

Мы своих должностей не знаем, но Круглов активно занимается МВД, Кобулов — МГБ. Меркулов написал просьбу взять его обратно в МВД, хотя он был Министром Госконтроля. Спрашивается, что ему надо?

В общем, мне не нравится эта расстановка. Опять тот же Кобулов пытается верховодить, так как Берия зам. председателя Совета Министров, ему не до МВД, и все передаст Круглову и Кобулову. Ну, видно будет.

На днях вышло Постановление ЦК о назначении Кобулова, Круглова и меня 1-ми заместителями МВД СССР [452].

Теперь уже бывший министр Госбезопасности Игнатьев (бывший секретарь обкома партии и бывший зав. отделом ЦК), который принял Министерство Госбезопасности после Абакумова, а заместителем у него по кадрам был секретарь обкома Епишев. Работали около 3-х лет, стали безработными.

На днях я прочел записку Игнатьева в ЦК партии, в которой пишет, что аресты врачей, маршалов (Новикова, Яковлева), генералов, зам. министров и других видных деятелей он, Игнатьев, проводил по прямым указаниям Сталина, при этом Сталин каждый день спрашивал, как идет следствие, признаются ли они в шпионаже. Когда, якобы, Игнатьев говорил, что доложил мало, то Сталин угрожал, что, якобы, ему, Игнатьеву, плохо будет. Было ли так, неизвестно.

Далее он писал, что все следствия вел Рюмин, начальник следственного управления МГБ, а затем зам. министра МГБ. Очевидно, авантюрист такой же, как и Абакумов, который его с рядовой работы в Архангельской области взял к себе за провокационные дела.

Далее Игнатьев пишет, что когда Сталин называл ему ряд фамилий, которых следовало бы арестовать, как подозрительных по шпионажу, и Игнатьев, якобы, говорил, что в МГБ нет данных для их ареста, то Сталин ему говорил: «Если вы их не арестуете, так мы вас арестуем», поэтому он был вынужден арестовывать.

Был ли такой разговор, неизвестно, но на мертвых все можно сказать. Одним словом, оказался такой хлюпик малодушный, что из-за боязни о своей шкуре он арестовывал невинных людей.

Я, когда прочитал его письмо, адресованное членам Политбюро, то мне стало противно вспоминать о нем. И это называется работник ЦК, секретарь обкома. Позор!

Ведь мне приходилось возражать Сталину, я убедился, что если возражения разумные и идут на пользу дела, то он считался. Нужно предположить, вероятно, в последние годы жизни мнительность Сталина выросла, а его окружение, т. е. члены Политбюро, вместо того, чтобы как-то на него воздействовать, поддерживали, и он думал, что делает правильно. Это тоже называется беспринципность, основанная на боязни потерять место или быть наказанным.

После этой записки Рюмин был арестован и привлечен к уголовной ответственности, а некоторые арестованные МГБ были освобождены и реабилитированы. Берия сам вызывал Яковлева Н. Д и других и поздравлял с освобождением [453].

Ну и дела. Я несколько раз в тот период, когда Абакумов и Игнатьев были министрами, заходил к Епишеву по ряду кадровых вопросов и, оставаясь наедине, высказывал ряд сомнительных вопросов, в частности, об аресте врачей и др.

Епишев пожимал плечами, делая вид, что он не вникает в оперативные дела и ему это не поручено, но ведь как зам. МГБ он же бывает на заседаниях коллегии МГБ СССР у Игнатьева и знает, что делается в Министерстве, а он ведет себя как посторонний наблюдатель. Тоже мне оперативный работник. Я бы не мог себя так вести. Стыдно за таких деятелей.

Через некоторое время Игнатьева назначили секретарем обкома партии, а затем вывели на пенсию. Епишева тоже послали на периферию. Вот вам и пример, как не нужно поступать [454].

Когда распределяли обязанности, то, как я и предлагал, мне поручили ведать Главным управлением войск, внутренними войсками Главного управления, главками. Кобулов развил бешеную активность, пошли в ЦК записки с разными предложениями о перестановке кадров в союзных республиках.

В Москву были вызваны на совещание министры внутренних дел, затем, когда они побывали у Кобулова, то он доложил Берия, что на местах товарищи докладывают много интересного, поэтому их всех с Украины, с Белоруссии, из Прибалтики и других республик вызвали к Берия, где они коротко доложили о положении в республиках, о том, что кадры в ЦК и Совете Министров расставили неправильно, и тогда Берия дал указание на месте еще раз разобраться и доложить в МВД. В помощь к ним из центра будут посланы руководящие товарищи, и туда поехали приближенные Кобулова [455].

После совещания я зашел к Круглову и выразил удивление, почему МВД должно выносить предложения о расстановке кадров в ЦК республик. Круглов тоже на сей раз выразил возмущение, что это все Кобулов старается, а Берия поддерживает.

Через 3 дня вышло Постановление об освобождении врачей. Ну, это как раз неплохо [456].

Затем мне сказал Круглов, что вернувшиеся деятели из республик подготовили вместе с Кобуловым записку в ЦК, по которой в союзных республиках в проекте Постановления ЦК записали, чтобы на Украине вместо русского Мельникова*, секретаря ЦК, назначить Кириченко* А. И., украинца. В Латвии, Литве тоже соответственно местных товарищей. Не успела записка уйти в ЦК, как получено решение «одобрить предложение т. Берия и назначить…» и утверждено. Круглов уже в этом случае мог сказать: «Здорово Берия ЦК поддерживает!»

На следующий день я зашел к Кобулову по делу, у него лежало это Постановление ЦК. Я прочитал его и говорю: «Да, принять преображение МВД т. Берия». Кобулов улыбнулся и говорит: «Знаешь, дальше еще не то будет» [457].