Иван Серов - Записки из чемодана

Иракские офицеры через сирийского коммуниста, начальника генштаба, вышли на нас. Им, Касему нужна была наша помощь немедленно после ликвидации Нури Саида в Багдаде [690]. Они боялись, что англичане, которые имели договор с Нури Саидом и иорданским королем Хусейном*, высадятся в Багдаде и разгромят их танковую бригаду.

Медяник* и Сахаровский докладывали мне, что вмешательство англичан и американцев вполне возможно. Американцы и англичане действительно высадились в Ливане и Иордании. Наша страна в одиночку не могла решить эту проблему [691].

Нам помогли китайцы. Хрущев поехал в Китай, и Мао Цзедун начал обстреливать острова в Тайваньском проливе, которые оккупировал Чан-Кайши.

Американцы не хотели воевать на два фронта. Китайцам мы тогда в последний раз помогли авиацией и по линии флота [692].

Суслов принял эмигрантского вождя курдов Барзани*, который сидел у нас в Ташкенте. Вернулись к сталинскому плану диверсий в Иране и Ираке. Действовать решили так: оружие будет доставлять военная разведка, а агентурные связи должен обеспечить Сахаровский, т е. КГБ.

С Барзани встречался в Ташкенте и Москве Агаянц*. Я с ним поехал на дачу к Хрущеву [693].

В ООН решили вопрос не ставить. Время работало на нас. Но Касем вел самостоятельную игру и с Насером был на равных. Тогда для взаимодействия с китайцами послали Питовранова* и Вертипороха. Ничего хорошего не получили. Они всех людей, которые были с нами связаны, передушили [694].

Мы продолжали читать всю переписку Даллеса, Эйзенхауэра и Макмиллана.

В Москве были беспорядки у американского посольства, побили стекла. Я врезал и Лялину*, и милиции. Агенты напились и перестарались.

Но тогда у Хрущева родилась очередная дурацкая идея. Он приказал, чтобы агентура писала письма с угрозами в американское посольство. В случае возникновения угрозы военных действий мы были подготовлены лучше.

Ракет было мало, но после запуска спутника мы всех держали в напряжении. К тому же мы сами дали американцам и англичанам информацию об усилении войск Закавказского округа и о назначении Рокоссовского [695].

Вообще, Хрущев, после того как снял Жукова и после запуска ракет, придавал большое значение, чтобы продемонстрировать перед американцами и немцами военной мощи нашего государства. Я уже тогда думал, что, в конце концов, он зарвется с этой демонстрацией.

В 1949 году мы взорвали свою атомную бомбу, а в 1958-м утвердились на Ближнем Востоке, как писал Ленин, «всерьез и надолго». С тех пор Ближний Восток, германский очаг войны, Индокитай постоянно присутствовали в сообщениях КГБ и Минобороны об обстановке в мире, которые отправлялись наверх. Наше присутствие и наши интересы соблюдались [696].

В 1958 году впервые против американцев и англичан стал выступать генерал Де Голль. Мы решили подобраться к нему поближе и использовать его отношение через французского посла в Москве Дежана* [697].

1958 год показал мне слабость наших нелегальных позиций на случай войны на Западе и в Японии.

В бытность Г. К. Жукова министром обороны он в ГСВГ [698]выступил с секретным докладом перед офицерами и генералами группы войск.

Через неделю я Георгию Константиновичу позвонил и сказал, что его доклад мы получили от иностранной разведки. Он возмутился и говорит: «Не выдумывай». Я ему спокойно сказал, что пошлю к нему <���донесение>, но только скажи, так ли всё было в докладе, так как мне хочется проверить агента.

Он мне в тот же день сказал, что все правильно. Значит, не было никакого сомнения, что среди руководящего состава офицеров есть агент иностранной разведки.

<���Больше> года мы над ним бились и сумели его арестовать через месяц <���после того>, как я был переведен в ГРУ. Оказалось, что это был подполковник ГРУ Попов*, завербованный в Австрии одной разведкой.

Однако ни Штеменко, который был начальником ГРУ, когда у него в управлении подвизался ряд лет шпион, ни Шалин, оставшийся после Штеменко, не потеряли волоса с головы [699].

8 декабря 1958 года генерал армии Серов официально был назначен начальником Главного разведуправления Генштаба. На новом месте встречали его без особой радости: мало того что «чужак», так еще из КГБ — традиционного конкурента военной разведки.

Не сильно ждало генерала и новое начальство, особенно — министр обороны маршал Малиновский: он рассчитывал поставить на этот пост своего человека. Кроме того, министр хорошо помнил о связке Серова с маршалом Жуковым.

Впрочем, и сам Серов вряд ли испытывал восторг от всего случившегося. Перевод в ГРУ был для него существенным понижением. Самое главное — он лишился постоянного контакта с Хрущевым, чем его противники не замедлили воспользоваться.

Уже 31 декабря — и месяца не прошло — председатель Комитета партконтроля Н. Шверник направил в ЦК обширный доклад «о фактах преступной деятельности Серова», где тот обвинялся в целом ряде злодеяний (мародерство в Германии, участие в организации Особой тюрьмы МГБ, сокрытие оперативных дел). КПК просил санкции «заняться делом Серова по существу», но Хрущев отказал . [700]

Через несколько лет эта монаршая благосклонность постепенно спадет; слишком могущественные и злопамятные враги были у Серова. (В их числе сам он называет Брежнева, Миронова, Суслова, Шелепина, Семичастного.)

Но интриги — интригами, а служба и жизнь продолжались. На новом месте Серов освоился довольно быстро: как-никак толк в разведке он понимал.

Почему-то современные историки не слишком жалуют Серова, рисуя его этаким самодуром и дуболомом. И вновь с оценкой этой вынужден я не согласиться . [701]

«Серовский» период отнюдь не стал потерянным временем для ГРУ. За эти 4 года военная разведка (в отличие от ПГУ КГБ) не понесла никаких серьезных потерь. Напротив, как раз в 1959–1962 гг. ей удалось завербовать целую партию ценнейших агентов на Западе, после чего закрытых дверей для ГРУ практически не осталось. Агенты советской военной разведки действовали внутри спецслужб, военных и дипломатических ведомств всех стран НАТО, передавая важнейшую информацию. О большинстве планов «вероятного противника» в советском Генштабе становилось известно едва ли не одновременно с объединенным штабом НАТО, а счет «добытых» оборонных разработок шел на килограммы . [702]

Нередко операции ГРУ отличались дерзостью и авантюризмом. Сразу после отставки Серова в Англии разразился скандал вокруг военного министра Профьюмо, чья любовница Кристина Киллер оказалась агентом советской военной разведки: всю информацию, выуженную у министра в постели, она передавала сотруднику лондонской резидентуры ГРУ Е. Иванову. Тогда же в руки ГРУ попал и порнографический архив, компрометирующий высшую знать Великобритании, включая членов королевской семьи.