Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Выручил премьер-министр Каллаган. Он встал и пошел из зала, дав тем самым понять нам, что он готов изменить время намеченной встречи с Пономаревым и провести ее немедленно в своем кабинете, тут же в здании парламента.

Мы поднялись и потянулись к выходу, сопровождаемые презрительными возгласами парламентариев. (В газетах на другой день писали: делегация, мол, хотела избежать унижения, если б ее стали выводить. Впрочем, голосование оказалось совершенно неожиданным — 198 проголосовало за то, чтобы мы остались, и только 8 — против!)

Пономарев был «заведен» на еврейской теме до предела. И когда по возвращении из Шотландии состоялась встреча с группой парламентариев-лейбористов в помещении их фракции в Вестминстере, произошло следующее.

Уселись за большим круглым столом. Председательствовала Джоан Лестор. Явился и Дженнер в ермолке, демонстративно выложил в центр стола Библию, подписанную 250 членами парламента и «рулон» Великой хартии вольностей. Но как только Дженнер затронул еврейскую тему, Пономарев взорвался. Произнес экспромтом самую выразительную речь, какую я когда-либо слышал из его уст; разошелся, потерял самообладание, стучал по столу, указывал перстом. Быстрый Женя Лагутин, референт нашего отдела, едва успевал переводить. Начал тихо, но с каждой фразой разгорался: «Я хотел бы знать, объяснял ли кто-нибудь когда- нибудь этим мальчикам и девочкам, которые шумят за этими стенами «Ponomariev out!» [он так и сказал, по-английски], что если бы не Красная Армия, вообще некому бы было сейчас эмигрировать в Израиль — ни из СССР, ни из любой другой страны?! Не было бы вообще еврейского народа как такового!»…

Достопочтенные джентльмены были сначала ошеломлены, иронически улыбались в ответ на его горячность, переглядывались, а потом посерьезнели и стали неодобрительно поглядывать на Дженнера. А один, воспользовавшись паузой в пономаревском шквале, бросил «спасательный круг», предложив перейти к вопросу об англо-советской торговле. Б. Н., опомнившись, принял пас.

На утро газеты вышли с большими заголовками: «Mr. Ponomariev shouts on M. P's» [44] «Пономарев кричит на членов парламента». . Так представил дело и Дженнер на своей пресс-конференции. Но Джоан Лестор, которая дала свою пресс-конференцию, заявила в ответ на вопросы, что сидела рядом с Пономаревым и не видела и не слышала, чтобы он стучал по столу и кричал на членов парламента. Между тем, при отъезде в аэропорту она же вручила мне большую пачку писем с просьбами о разрешении на выезд наших евреев. А Б. Н. в «задушевной беседе» с делегацией в самолете сказал, подводя итоги: «Надо с еврейским вопросом что-то делать. Мы недооцениваем отрицательного влияния этого вопроса на результаты нашей внешней политики и вообще на возможности продвигать идеи социализма на Запад».

Еврейская тема присутствовала, как сквозная в течение всех дней. Уже в Хитроу нас встречали плакатами на тему — освободить евреев, и так повсюду. Демонстранты более или менее крупными группами провожали нас лозунгами: «Гражданские права советским евреям!», «Хельсинки — это вам не шутка!», «Долой Пономарева — организатора зажима евреев!», «Свободу Буковскому!» и т. д. Плакаты такого и подобного содержания были выставлены и возле отеля, где жила делегация, и у Транспорт-Хауза, у парламента, у Вестминстерского аббатства. Здесь разыгрывались целые сцены: переодетые в красноармейскую форму парни хватали и волокли по тротуару людей, одетых в форму зэков, закованных большими цепями с висящими на них ядрами. В Глазго появились еще и украинцы: «Мистер Пономарев! Освободите 49 миллионов украинцев!»

У Вестминстерского аббатства высший иерарх приветствует Пономарева словами: «Высокая честь для нас!» Это через секунду после того, как мы прошли сквозь строй демонстрантов, оглушенные оскорблениями, барабанами и свистульками. Зам высшего иерарха ведет нас по Собору. По-английски остроумно и иронично комментирует, показывая усыпальницы и прочие «предметы», оставшиеся здесь от величия и мелочности тех, кто делал британскую историю.

Прием в генсовете тред-юнионов: Мэррей, Джонс и др. Б. Н. все учил их марксизму- ленинизму, всю беседу вел очень неудачно, хотя эти умные, вежливые, масштабные деятели настроены к нам самым дружеским образом. Они терпеливо выслушивали сколько стоит в СССР хлеб, какая квартплата, сколько платим в метро и т. п. Было стыдно. А когда Б. Н. упрекнул их: что же вы, мол, не остановите гонку военного бюджета, то получил спокойный отлуп. Тем не менее все кончилось по хорошему, «тепло». Не успели мы уехать из Транспорт- Хауза, как Мэррей, представляющий 11,5 миллионов членов профсоюза заявил прессе: «Демонстранты против советской делегации не представляют рабочего движения Великобритании».

Ужин в посольстве. Приехали Веджвуд Бенн, Хейворд, Аткинсон (казначей) и тощая англичанка, которую Б. Н. в тостах все время игнорировал, а она оказалась влиятельной дамой и в конце концов, опять же с британской иронией, стала кричать «discrimination!!»

29-го утром были у Кросленда (Форин Оффис). Те же проблемы, что и с другими.

Днем улетели в Глазго. Вечером прием в региональном совете Глазго. Председательствовала представитель местной шотландской лейбористской партии в длинной, естественно, шотландской юбке. Атмосфера, такая, будто мы в Венгрии или ГДР, подкалывают самих себя и присутствующих здесь «людей из-за границы» (так в Шотландии величают англичан). Поразительная способность к ораторству: шутка, ирония органично перемешаны с серьезной политикой. Говорить все любят. Тост Пономарева, довольно посредственный, но был скрашен за счет мастерского перевода Лагутиным.

Утром 30-го, в субботу, митинг с шоп-стюардами и простыми рабочими. Коммунисты-профлидеры. Ответы-вопросы. Мне достался еврейский вопрос и я произнес «пламенную речь» о роли евреев в советском обществе. Б. Н. стал меня осаживать и в конце концов меня оборвал. Обстановка была тоже, как в хорошей братской компартии, хотя судя по всему коммунистов в аудитории почти не было.

Поездка в Эдинбург. На футболе. Экскурсия по городу. Знаменитый Кастл, место рождения Конноли, памятники Вальтер Скотту, Бернсу. Склоны холмов, покрытые вереском и красные от упавших листьев, залив, овцы в черте города.

Прием в Совете большого Эдинбурга. Поразительное доброжелательство. Тост Б. Н.'а на сей раз более или менее удачный — стал подражать шотландцам в манере (сквозь политику пропускал футбольную тему).

Ночной переезд в Глазго на машинах. А 31-го в воскресенье, поездка по озерам и заливам Шотландии. Ничего красивее я нигде, ни в одной стране не видывал.

Разговор Б. Н.'а по дороге, в том числе у харчевни Св. Катерины с рыбаком и шахтером, как изобразило это телевидение.