Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Плюс к этому — угроза войны. Она нарастала. Ее ждали, приближение ее чувствовалось. Росла уверенность, что война будет. И это подталкивало к тому, о чем я говорю.

Отсюда и ущемление демократии. До сих пор последствия чувствуем. Однако из всего этого прямо вроде бы не вытекала необходимость такого террора. Другое дело, что отсутствие демократии позволило сформировать «культ личности» и примириться массе людей с репрессиями.

Рыжков.Да. Но почему Сталин прибег к террору?

Горбачев.Мотивации не было никакой. В судах вызывало подозрение, например, — а почему этот человек старается так хорошо работать?! Что-то тут не так, не чисто!

Главная причина, думаю, — борьба за власть. ХУ11 съезд партии насторожил Сталина, испугал его. И вместо процесса демократизации, который был возможен после первых успехов в строительстве страны, коммунистическая система стала перерождаться… Даже, помните, явилось и «теоретическое» обоснование террора — об усилении классовой борьбы по мере успехов социализма.

Воротников.Рыбаков в своем романе хочет доказать, что это в генах было заложено…

Горбачев.Тут уж речь об анализе другого рода.

Соломенцев.Боялись, что вновь появятся возможности у оппозиции. Оставались ведь несогласные.

Горбачев.Убийство Кирова дало знак: мол, и других такая судьба ждет, если не принять меры, т. е. не пустить в ход террор. Все-таки, думаю, главное — борьба за власть и вот эта боязнь.

Соломенцев.Как будем с Хрущевым?

Горбачев.Надо оценить «как есть», т. е. объективно. Не «высоко», не «низко», 1953-й год, Пленум ЦК по крестьянству, по сельскому хозяйству. Паспорта дали людям. Миллионы реабилитированных Это — огромная заслуга Никиты Сергеевича.

Все в один голос, шумно — «за» «хорошую оценку» Хрущева.

Горбачев.Нам надо избежать, чтобы этапы развития страны получились у нас «по вождям».

Громыко.Я принимаю этот текст. Бухарину надо дать оценку на разных этапах его биографии. Иначе будет впечатление, что что-то мы утаиваем. Народ-то знает…

Почему Сталин имел такую власть? Почему террор? На эти вопросы никто не дает точного ответа.

Горбачев.Мы отвечаем на вопрос, почему это стало возможно.

Громыко.Кое-кто ожидает, что мы скажем, что у Сталина были антисоциалистические намерения.

Горбачев.Молотов пишет в мемуарах, что все, что было в 1937 году, правильно.

Громыко.Теоретически террор вырос из ошибки насчет того, что классовая борьба будет обостряться. Я бы тут усилил: «грубая ошибка», «антинаучный вывод».

Горбачев.Я добавил: «произвол».

Громыко.Я бы квалифицировал как «теоретическую ошибку», грубую… Чего ему не хватало? А он пошел на истребление громадного количества людей.

Горбачев.37-й год, начало 50-х гг., «ленинградское дело» — это чистая борьба за власть, нужно было скомпрометировать Вознесенского. Маленкову это нужно было. Ибо Сталин сказал (о Вознесенском): это мой преемник. Была самая настоящая борьба за власть самыми преступными методами.

Громыко.Сталин никогда не был теоретиком. Он и не претендовал на это. Он не касался теоретических проблем. Отсюда и несуразица, которую он допускал.

…На Крымской конференции 1945 года. Три делегации: мы, американцы, англичане. Полтора десятка людей. Среди наших — Берия, я, другие. Черчилль спрашивает у Сталина, что это за господа. Сталин при всех, указывая на Берию: «Это же советский Гиммлер!» Рузвельт улыбнулся. Берия ответил своей улыбкой. Представляете, какое впечатление!

Так пошутили…

Значит, Сталину нужен был Гиммлер? Это глупость. Вредно для СССР заявлять такие вещи.

Еще вспоминаю. Заседает Политбюро. Какой-то вопрос внешней политики обсуждается. Сталин вдруг говорит ни с того, ни с сего: почему бы нам не вернуться к дореволюционному периоду в формировании московской власти: городской голова т. п. Тянуло его к авторитарным приемам. Микоян, помню, сразу поддержал. Но на решение тогда не пошли.

Почему он прибег к террору?

Горбачев.В докладе мы даем ответ: почему он стал возможен. И не обвиняем Сталина в глупости, в недомыслии. Не им приписываем причины. Они — в основе своей — экономические, наследие гражданской войны, непримиримость с НЭПом. Кулак, конечно, подбрасывал хворосту. Внешняя опасность. Все это наложило отпечаток на процессы, исключив выход на демократизацию. Я убежден — в этом суть. В этом и вся сложность ситуации тогда.

Громыко.Надо честно сказать, что Сталин выступал за социализм. И в международных делах он сражался как лев за интересы Советского Союза. Больше слова никто не просит.

Горбачев.Как будем проводить Верховный Совет?… С этим докладом настрадались.

Надо еще добавить — о роли русского народа в войне. По традиционной формуле и с упоминанием других народов.

Об РСД, о встрече Рейган-Горбачев сказать без эйфории. Но и принижать достигнутого здесь не надо. Это серьезное дело. Сказать и о наших намерениях по СНВ и о позиции по ПРО.

Ельцин(в конце этого длительного заседания выступает с объяснениями. -А. Ч.). Я переживаю критику после своего выступления на Пленуме. Причиной выступления было беспокойство за то, что перестройка набрала, было, скорость, а теперь мы теряем эту скорость. Я готов дальше работать, надо держаться курса на перестройку. Признаю, что очень много брал на себя, что виноват. В чем именно виноват, еще не увидел, по-настоящему не нащупал. С середины 1986 года чувствую сильные психологические перегрузки. Надо было открыто идти с этим к товарищам в горкоме, в Политбюро. Но мешало самолюбие. И это главная моя ошибка. Готов отдельно поговорить и с Егором Кузьмичом, и с Александром Николаевичем, и с Георгием Петровичем (Разумовский). Товарищи в горкоме от меня не отвернулись, просят остаться, хотя и осуждают за выступление.

Горбачев. Об итогах празднования 70-летия Октября.

70-летие Октября позволило нам почувствовать масштабность процессов, которые охватили страну, настроение в обществе и в окружающем мире. Огромный интерес к этой дате связан с нашей перестройкой. И самое главное — в этом интересе был виден возрождающийся импульс Октябрьской революции, которая вновь и по-новому начинает воздействовать на наше общество и на весь мир.

Тема «Октябрь и перестройка» превалировала и в наших внутренних мероприятиях, и в международных. Перестройка явилась как бы подтверждением живой связи того, что мы делаем, всей нашей политики с Октябрем, с потенциалом Октября, который долгое время находился как бы в замороженном состоянии. И для нас самих, и для партии, для страны очень важно это осознать. Ибо с этим связана судьба самого социализма.