Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Горбачеву не понравился этот нигилизм. Он вообще считал вредным такой критиканский подход, особенно, «в начале пути». Да и не привыкли еще к посягательствам на непререкаемость Генерального секретаря. К тому же всем было ясно, что Ельциным начинают крутить люди из окружения: сам он не способен столь четко сформулировать свои возражения. Видно было также, что действует Ельцин не по убеждению, а с прицелом взлететь вверх, если перестройке удастся разломать традиционные формы и функционирование власти.

И Михаил Сергеевич позволил себе поступиться провозглашенным им самим принципом «плюрализма мнений». Преподал Ельцину (пока еще деликатный) урок, который был «усвоен» совсем не так, как предполагалось. Спустя две недели, на Пленуме ЦК, посвященном обсуждению проекта доклада Горбачева к 70-ой годовщине Октября, Ельцин в открытую решил шантажировать руководство, подвергнув резкой критике Секретариат ЦК и пригрозив отставкой. Результат известен. Ельцин был сброшен на обочину политики, но не «прихлопнут», и этим вскоре воспользовалась уже вполне реальная оппозиция к Горбачеву.

В казусе с Ельциным, который обернулся потом столь злополучными для страны последствиями, много случайного. Но что-то существенное в нем закономерно. Столкнулись две тенденции: одна — инерционная от прошлого, другая — обязанная перестройке. Одна — «святое» для ленинской партии — неприкасаемость монолитного ее единства и абсолютный авторитет ее высшего руководства. Другая — потребность в реальной демократизации партийной жизни и «правил игры» в ней.

Формально первая победила. «Еретик» уже не мог быть сожжен до пепла, как это неминуемо произошло бы при тоталитарном строе. Демократические ветры уже дули. Но демократия, которая потом выросла из оставленного корешка, оказалась такой, что большинство населения до сих пор с тоской вспоминает о тоталитарных временах.

Как бы там ни было, говоря о месте 1987 года в истории страны, придется констатировать: год 70-летия Революции не накопил того потенциала развития перестройки, на какой рассчитывали, готовясь к юбилею.

Я в санатории «Сосны».

Читаю «Жизнь и судьбу» Василия Гроссмана (пока в тамиздате). Поистине — «война и мир». И тоска по «перестройке». Это — в 1960 году!

28 декабря умер Лешка Козлов — прекрасный парень и один из талантливых консультантов Международного отдела. 30-го хоронили. Поминки. Разговоры — Аскольдов, я. консультанты. О Леше и о Добрынине, которым все недовольны. Я наговорил лишнего — в частности, что М. С. уже раз обещал отобрать консультантскую группу у Добрынина и передать мне.

М. С. дал мне «домашнее задание» на отпуск: на свежем воздухе, на лыжах, говорит, и мысли могут придти свежие… Это — к Пленуму ЦК по школе, где он хочет выступить об идеологии. Дело чрезвычайно назревшее. Свободы мысли уже накоплено столько, что пора синтезировать. Импульсы доклада о 70-летии дали мощные всходы, загнав в панику Лигачева и К о… И думаю, на Пленуме, где он докладчик, он попытается «остановить» и «возвратить». Именно поэтому, М. С. хочет выступить и сам. Подсказывал: «на наших ценностях». А каковы они, эти наши ценности, когда даже главная ценность — что такое социализм, стали непонятной в основе основ?

Вот сегодня только что по TV: «Встречи деловых людей». Из пяти районов европейской России: семейный подряд, подрядное звено, кооператив, арендная группа и т. д. Как я порадовался! Идеи М. С. прорываются в самых разнообразных формах под девизом: «свободный труд свободного человека». А трое инженеров из Москвы, которые взяли в аренду ферму на 120 телят, заговорили о собственности на землю для них. И райком их поддерживает. А профессор, доктор экономических наук, консультант сельскохозяйственного отдела ЦК блестяще отстаивал все эти их идеи и апеллировал к Западу, где семейные фермы, «мелкое товарное хозяйство» никак не противоречат современной индустриализации сельского хозяйства и дают чудеса производительности.

Это я к тому, о каких идейных ценностях надо заботиться, когда главная ценность — отрицание частной собственности зашаталась?!

Значит, общечеловеческие, т. е. Христианские 10 заповедей? А, может быть, в этом и есть смысл истории, когда, наконец, спустя 2000-летия человечество — через страдания фашизма, сталинизма, через Хиросиму и Чернобыль — получает возможность их реализовать на деле!

У М. С.'а, наверно, все не случайно. В Книгу его надо очень вдуматься. Там есть пассажи, которые выдают, что он действительно готов пойти далеко и склонен попрать все догмы, табу и проч. «ценности» извращенного Сталиным социализма.

Недаром он дважды уже «выпустил» публично, что будем отмечать 1000-летие крещения Руси!

И руководствоваться он, судя по всему, собирается исключительно здравым смыслом нормального интеллигентного, умного и доброго человека.

Он назван во всем мире «человеком года». Поразительно, как история вынесла его на самый верх современного мира. И, общаясь с ним повседневно, находясь в ослеплении от его действительно натурального демократизма, иногда забываешь, с кем, собственно, ты так запросто имеешь дело! Вот так, вблизи, трудно представить себе, что это — большой человек. А ведь он действительно велик, как фигура историческая.

Лешка не выходит из головы: неотвязно… в чем же смысл всего, если вот так…даже, когда все вокруг искренне огорчены, опечалены, и для которых смерть его — «утрата»… Но… увы! Легко преодолимая. И всё — на круги своя… для какого-то «высшего» смысла жизни. Из круга банальностей здесь не выпрыгнешь. И, однако! Неужели же вся жизнь ^ банальность?

«Правда» начала дискуссионную страницу. Откликается на падение своего тиража — у единственной из центральных газет. Перестройка начинает настораживать даже Афанасьева, хотя он в нее не верит и сделает ставку на Лигачева.

… Но «учитывает» и Яковлева, ибо пока есть М. С, Яковлев будет набирать в перестройке идеологии. А он уже публично, на всесоюзном совещании редакторов газет сказал, что «Правда» идет не в ногу с перестройкой. Лигачев потом поправил Яковлева: вернувшись из Франции посетил «Правду», беседовал с составом, после чего Афанасьев распространил по Москве, что в «ЦК есть и другое мнение». В Москве это интерпретировали так: «Яковлев, мол, по заявлению Лигачева, выступал не от имени Политбюро». Вот такие игры.

М. С. это все видит. Его разговор с Разумовским — Вильнюс-Москва… Расстроен. Но — опять обошлось. Ельцин тут очень навредил, зацементировал дорожку…

Разговор Сталина с Будякиным… из «Жизни и судьбы» Гроссмана, Подхожу к концу. И наполненность ею нарастает. Сегодня- отклик Казурина на публикацию в «Знамени» Шатрова «А дальше, дальше». Там есть такая фраза: «И он (Сталин) останется на сцене до тех пор, пока каждый из нас до конца не выяснит с ним отношений». Так вот: для этого надо, чтоб каждый прочел Василия Гроссмана, великую книгу обо всей нашей сталинской эпохе. (Все еще не верится, что ее вот так, целиком, и дадут в «Октябре»).