Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Опросил всех членов ПБ поименно. Все за. Ахромеев у карты доложил план вывода войск. В любом случае, будет соглашение подписано или нет — начинаем выводить 15 мая.

100 000 молодежи на Арбате. Но вне ли они политики? Пользуются перестройкой. Но готовы ли встать за нее? Понимают ли смысл Горбачева? Ценят ли? Знают ли, что это «один крючок», на котором пока висит их свобода?!

Ходил к своей школе. Щемит. Москва очень неопрятная, везде ямы, грязь, помойки, дороги разрушены. Дома — во многих местах, как в Сталинграде — 42-ого. Боже! Сколько денег и — руки приложить — куда ни кинь. На каждом шагу.

Звонил Арбатов. Откуда-то знает, что ПБ заседало по статье в «Советской России».

С 6 по 8 — в Ташкенте. М. С. вызвал меня накануне: едем. Все переменилось. Надо поддержать Наджиба. И… кончать с этим делом… Через два дня, в выступлении в ЦК Узбекистана, он произнес слово «беда»: это, мол, самое мягкое определение, какое можно дать. Но в опубликованный текст не попала эта фраза — вычеркнул.

В самолете туда, когда вдвоем обдумывали, что говорить Наджибу, он правил подготовленный мною наспех материал… Вдруг заговорил об истории с «Советской Россией».

Знаешь, говорит, перед Югославией увидел эту статью (Нины Андреевой) и сунул в ящик, куда обычно кладу на «потом». А приехал, прочел внимательно, да уже и разговоры пошли — понял… Но еще «не созрел», чтоб поставить вопрос в Политбюро. Л потом, за чаем (в перерыве съезда колхозников) — зашел разговор. Затеял Воротников… Тут я понял, что оставлять нельзя: «Если для вас это эталон, тогда давайте объяснимся»… По реакции он увидел, что я многое знаю. Запнулся. Я говорю:

Михаил Сергеевич, мне кажется иногда, что ваши коллеги не понимают, что вы хотите, не читают внимательно, что вы говорите и пишите… или не могут понять сути.

Понимаешь,… потолок! (и показал рукой). Такой потолок… Я не думаю, что здесь умысел, фракционность, принципиальное несогласие… Потолок. И это тоже плохо…

Поселили нас в одном из рашидовских особняков. Вечером в предбаннике столовой сидели: он, Шеварнадзе, Крючков (заместитель Чебрикова по внешней разведке), Лущиков (помощник М. С.) и «доводили» совместное советско-афганское заявление, чтоб загодя послать его Наджибу (который остановился в городе).

Ужинали. Был шутливый эпизод. Крючков: напрасно мы в Заявлении Кордовеса упомянули, — прохвост.

М. С: Почему прохвост, данных тебе не выдает? (Все хохочут).

Крючков: Не выдает!

Шеварнадзе: А почему, как ты думаешь?

Крючков: Зарплату хорошую платят. (Хохот).

7-го утром была встреча с Наджибом. Он был с помощником. А М. С. позвал Нишанова, чтоб потом он пофигурировал в отчете: «Чтоб поддержать, а то Узбекистан совсем затоптали» (из-за рашидовщины).

Договорились обо всем быстро. Наджибулла (зная, что деваться нам некуда) просил — и валюты, и оружия, и материального снабжения, и продовольствия.

М. С. обещал рассмотреть.

Выглядит Наджиб уверенно. Видно, распустил сети связей далеко за пределы того, о чем нам рассказывает. Да и альтернативы ему нет. В «семерке» других претендентов передрались… Миру уже известен.

Словом, он хочет, чтоб мы уходили.

Потом колхоз, теплица огурцов, дом… Умеет М. С. общаться с людьми. И делает это по-просту, не подлаживаясь и не возвышаясь в недоступности. И «извлекает» из того, как ведут себя люди, что и как говорят. А держались они на ломанном русском свободно, открыто, уважительно, без всякой боязни и редко — со смущением (парни). А узбечки в теплицах готовы были его лобызать, все просили фотографироваться с ним и гак и эдак. Расселись на земле вокруг него — прямо гаремная картинка.

Возвращаясь в «резиденцию», сказал, что окончательно убедился в том, что надо выступать перед активом.

Вот, давайте поужинаем и сядем готовиться…, будет соревнование умов.

Работа же шла так: М. С. фонтанировал…, я то и дело встревал и «формулировал» или вычленял из его «потока сознания» то, что можно было бы положить на бумагу.

Шеварнадзе и Лущиков вмешивались редко. Кончилось это около 12 ночи.

Ну, говорит (мне и Лущикову), вы приведите все это в порядок и отдайте дежурному. Он мне рано утром передаст.

Пошли в соседнее здание — гостиницу, где поселились девчонки (секретарши и стенографистки)… И мне пришлось эту 40 страничную стенограмму фактически переписывать, переставлять, выявлять мысль, убирать повторы, словом, глубоко редактировать. Лущиков этого не умеет.

Так до 4 часов утра. А в 7. 30 — вставать. Возложение цветов к памятнику Ленина… Завод «Алгоритм» (узбеков там почти нет), и в ЦК — выступление. Текст был для него каркасом… Он по существу произносил новую речь, а вчерашний вечер был для него собиранием мыслей и тренажом.

Нет! Не было у нас после Ленина и его коллег такого лидера. Сравнение с Кировым не подходит, тот был «народный трибун», но ориентированный на примитив. И не интеллигентен столь же. Может быть, по нравственным качествам, по чувству ответственности они сопоставимы.

Потом — плов во дворце, откуда незадолго перед тем уехал Наджибулла. И улетели. В самолете долго пили все вместе чай. М. С. - усталый и довольный сделанным. Особенно тем, что «реаб и л ити ровал» целый народ от пятна и презрения из-за рашидовщины. (Его слова колхозникам, что «народ не виноват» в мгновенье разнеслись по всей республике). Г оворили о многом каждый и все вместе. Бывало лидером разговора становилась Раиса Максимовна, тогда М. С. замолкал…

Запомнилось: с обидой говорил об очередной выходке Шатрова на собрании кинематографистов. Тот сказал: я присутствовал в Белом доме на обеде у американского президента, выступил Леонтьефф, который сказал, что в «перестройке — гласность для интеллигентов, а для народа — мясо нужно». И Горбачев де при этих словах зааплодировал.

Но, во-первых, в Белом доме никто не выступал, кроме М. С, Рейгана и Клайберна. Во-вторых, даже если он, Шатров, перепутал обед в Белом доме с приемом в посольстве, Леонтьефф (нобелевский лауреат по экономике, бывший русский) там ничего подобного не говорил. И, в-третьих, если бы это и имело место, как можно трепаться… Ведь это же противоречит всему духу, всему стилю, всей политике Горбачева!

… Поистине тщеславие «прорабов» перестройки берет верх над порядочностью, и правильно Яковлев сказал: «Хотят быть Александрами Матросовыми перестройки, а становятся Павликами Морозовыми»…

К). Афанасьеву я прочел мораль на эту тему.

М. С был расстроен, особенно тем, что этот кусок выступления Шатрова показали по TV на всю страну.

… Статья в «Правде» (5 апреля) поставила многих в неловкое положение. М. С. говорил мне в самолете: приходил ко мне Лигачев. Побитый. Мучается. Говорит: давайте проведем расследование. Дайте указание, пусть проверят на фактах: не давал я указание, чтоб статья Нины Андреевой рассматривалась как директива. Не давал.