Евгений Березняк - Я был «майором Вихрем». Воспоминания разведчика

Я тут, в Польше, почти всю войну провел. Все строил: казармы, лагеря, укрепления. Я — солдат, мое дело маленькое: бефель — приказ — и никаких возражений. Генерал-губернатора видел и в Варшаве, и в Вавеле, и в Кшешовице. Зазнался. Сначала, бестия, не узнал своего партейгеноссе. В июле, не то в августе 1943 года — уже после Сталинграда и Курской дуги — вызвал нас, старых функционеров, в Краков на тайное совещание. Тут Франк сам ко мне подошел, пожал руку, похлопал по плечу, вспомнил старые, добрые времена: «Ничего, дружище, пока к нам русские Иваны доберутся, мы из этих поляшек фарш наделаем». Вот какие речи произносил Франк. Теперь с поляками заигрывает, а Краков, выполняя приказ фюрера, начинил взрывчаткой, как колбасную кишку фаршем. В плену этот адвокатишка будет юлить, хныкать, валить все на фюрера, на гестапо. Я его подлую натуру знаю. — И майор Пекель, несколько похудевший за последние дни, в старой кацавейке, снова склонял свой седой ежик над картой. Что-то по нашим требованиям уточнял, наносил по данным наших разведчиков схему минирования.

План «Группен систем» — линии оборонительных сооружений Краковского района, — набросанный майором Пекелем, выборочно, по квадратам, тщательно проверялся нашими разведчиками и людьми Зайонца. Проверка от РО фронта шла и по другим линиям. Все подтверждалось. Под Новый год мы получили благодарность Центра.

Новый, сорок пятый год группа наша встречала шумно, весело. Евсей Близняков со своими хлопцами накануне совершил удачный налет на обоз гитлеровцев. Захватили колбасу, сало, бочонок меда, какие-то итальянские кубики — грибные супы, ящик с ромом. Гардый передал охотничьи трофеи: дикого кабана, косулю. Через Метека до нас дошли рождественские подарки Волка — молодого Скомского. Сашка-Абдулла, наши девчата старались вовсю. В полночь самодельные столы во времянках ломились от яств.

В командирской землянке народу набилось много. Прижавшись плечом друг к другу, сидели Гроза и наша дорогая гостья из Кракова — бесстрашная Валерия, Ольга-Комар, Ася-Груша, поручик Гардый, его боец Рыжий — бывший узник Бухенвальда, партизанский доктор Ян Новак и его сияющая половина — Ингибора, друзья-мушкетеры Митя-Цыган и Семен Ростопшин. В полночь в землянку ворвался праздничный гул Красной площади, мелодично и торжественно ударили куранты. Я встал, поднял кружку (на эту ночь мы отменили сухой закон).

— Товарищи, друзья! С Новым годом! Выпьем за нашу дорогую Родину, за новую, свободную Польшу, за Победу!

«Козлувска валька»

Как-то польские друзья переслали мне еще пахнущий типографской краской журнал «За вольносць и люд». Журнал — исторический. Из номера в номер ведется в нем беспристрастный (только факты) рассказ о различных этапах борьбы против фашизма за вольную, социалистическую Польшу. Есть что-то в сообщениях, в самом стиле журнала от хорошо памятных сводок военных лет — «от Информбюро».

Впрочем, пусть судит об этом сам читатель.

«В Бескидах и на Подгалье. Козлувска валька (битва в Козлувке).

Дальше на северо-запад располагался 2-й большой партизанский район.

Действовали там: отряд имени Варыньского под командованием Тадека (тов. Григорчик), батальон Армии Крайовой под командованием Гардого (Герард Возница), советский отряд под командованием подполковника Калиновского и советская десантная группа капитана Михайлова (Е. Березняк).

Одно из самых тяжких испытаний выпало на долю батальона Гардого и группы капитана Михайлова.

10 января 1945 года значительные силы немцев окружили большой лесной массив и сначала небольшими силами начали испытывать силы партизан. Командиры партизанских отрядов и групп поддерживали постоянные контакты. Партизанские дозоры несколько раз завязывали перестрелку с немцами и не позволяли им проникнуть в глубину леса.

Ночью вышел из окружения отряд имени Варыньского (Тадека), а 12 января немцы начали наступление со стороны Гарбутовице. В нескольких местах немцам удалось прорвать оборону партизан, они ворвались в расположение отряда Гардого и советской группы Михайлова (Березняка).

Гардому и Михайлову пришлось организовать круговую оборону. В этом бою особенно отличилась советская группа под командованием капитана Михайлова.

Немцы потеряли 92 убитыми, 120 ранеными».

Мне эта страница напомнила самый счастливый и самый драматический день для группы «Голос».

В ночь на 12 января мы с Гардым проверяли усиленные дальние дозоры. Тогда нам еще не было известно, что весь огромный лесной массив Подгалья окружен плотным кольцом гитлеровцев, но «гостей» мы ждали.

В начале января Павлов настойчиво предупреждал:

«По имеющимся данным, гитлеровцы готовят карательную экспедицию против партизан в районе Кракова. Примите меры предосторожности».

О скоплении карателей в районе Бескид сообщил и Гроза. «Гостей» мы ждали на рассвете.

Но ночь и рассвет прошли спокойно. Мы с Гардым сняли дальние дозоры. Выставили ближние. Я забрался в свою землянку. Приказал разбудить в 14.00, с наслаждением растянулся на нарах и тут же уснул, словно провалился.

— Товарищ капитан, товарищ капитан! — слышу сквозь сон ликующий голос Близнякова. Открываю глаза: у Евсея счастливая улыбка до ушей. — Началось, — говорит, — товарищ капитан! Началось. Только что Ольга приняла радиограмму: войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление.

Мы — на «улицу». Хлопцы обнимаются, смеются, пляшут. Пахнет чем-то вкусным. Абдулла со своим подручным майором колдуют над котлом. Рядом Митя-Цыган. Стоит, широко расставив пружинистые ноги. Щурится от ярких солнечных лучей и такого же яркого, ослепительного снега. Глаза у Мити — веселые, сияющие: праздник.

…Наступление. Все эти трудные недели, месяцы мы жили ожиданием, работали на этот день.

И у Гардого уже знают. От него связной:

— Пан поручик ждет с обедом «по случаю».

Возвращаюсь в землянку побриться. Неторопливо намыливаю щеку.

Граната рванула совсем рядом. Землянка вздрогнула от взрыва. Как был — с намыленной щекой — выскочил наружу.

— Ложись, капитан!

Падаю, чертыхаясь, в снег. Глубокий, рыхлый. Тут же залаял пулемет. По голосу узнаю — крупнокалиберный, «собака», как мы их называли.

Каратели поливают свинцом каждый метр. Место дислокации, хоть и неровное, покатое, простреливается со всех сторон. Пока спасают ели и буки. Но удержать окруженную поляну вряд ли удастся. Немцы все ползут. Сколько их? Надо что-то предпринять. Не лежать же до тех пор, пока перебьют как щенят.

— Товарищ капитан, разрешите.

Это Ростопшин. С полуслова понимаем друг друга.

Сильным рывком Семен выбрасывает тело за бруствер траншеи, катится к дереву, затем, оставляя за собой глубокий след, ползет на частый, назойливый лай пулемета.