Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I

Величайшее наслажденіе испытывали мы съ моимъ милымъ спутникомъ, когда, послѣ грязной и голодной итальянской „Авроры”, попали на одинъ изъ лучшихъ пароходовъ Русскаго Черноморскаго Общества, съ его великолѣпными, просторными каютами и обильнымъ вкуснымъ столомъ. Мы шли почти Есе время въ виду живописнѣйшаго Кавказскаго побережья.

Погода стояла превосходная — море было спокойно, и нашъ мощный пароходъ, весь сверкая на ослѣпительномъ солнцѣ, плавно скользилъ по зеркальной водной поверхности, сопровождаемый безчисленнымъ количествомъ выскакивавшихъ, фыркавшихъ и лоснившихся отъ жира дельфиновъ.

Пріятно было цѣлыми днями прогуливаться по широкой палубѣ или; лежа въ удобномъ шезълонгъ, любоваться горными очертаніями. Не забуду, какую исключительно красивую и красочную панораму изъ себя представляли окрестности Новаго Аѳона. Пароходъ остановился довольно далеко отъ берега и простоялъ не болѣе часа. Сойти намъ не удалось — капитанъ спѣшилъ. Пришлось ограничиться лишь фотографированіемъ замѣчательнаго по своей живописности мѣста.

Бросалась въ глаза удивительная красота горныхъ очертаній, начиная съ береговыхъ начальныхъ возвышенностей и кончая амфитеатромъ расположенными, грозными хребтами, съ цѣпью бѣлоснѣжныхъ вершинъ, виднѣвшимися на заднемъ планѣ Ново-Аѳонскаго поселка. Южное небо, подъ нимъ ослѣпительно-бѣлая полоска снѣгового хребта, за ней — темные силуэты горныхъ массивовъ разныхъ оттѣнковъ, впереди — ярко-зеленое плоскогорье, на которомъ бѣлыми и иными цвѣтными точками вкраплены колокольни и зданія обширнаго монастыря, окруженныя со всѣхъ сторонъ густыми апельсиновыми и мандариновыми рощами... и наконецъ, въ видѣ нижняго фона — бирюзово-синеватая широкая полоса самого моря, пересѣченная ярко-ослѣпительнымъ солнечнымъ бликомъ. Все это, вмѣстѣ взятое, представляло собой рѣдкое по силѣ и красотѣ зрѣлище.

В дальнѣйшемъ нашемъ путешествіи наибольшій интересъ представилъ для насъ заѣздъ въ Сухумъ, гдѣ успѣли осмотрѣть паркъ съ ботаническимъ садомъ, и гдѣ намъ показывали огромный мощный чайный кустъ, перевезенный изъ Китая и отлично здѣсь акклиматизировавшійся. Тамъ же подвели насъ къ эвкалиптовому дереву, метровъ десять высотой, пояснивъ, что подобный его ростъ получился въ результатѣ всего лишь пяти лѣть (по 2 метра въ годъ). Эвкалиптовыя посадки въ то время только-что были начаты въ Сухумѣ и другихъ мѣстахъ Кавказскаго побережья, въ цѣляхъ осушенія нездоровой, по своей излишней влажности» почвы.

Послѣ Сухума останавливались мы въ Новороссійскѣ; заходили въ Феодосію, гдѣ успѣли осмотрѣть музей Айвазовскаго. Послѣ этого попали въ веселую, нарядную Ялту, заполнившую нашъ пароходъ оживленной публикой.

Циклъ нашей круговой черноморской поѣздки заканчивался. Финальнымъ зрѣлищемъ для насъ оказался ни съ чѣмъ несравнимый нашъ родной милый Форосъ, названный мною „второй моей родиной”, въ знакъ признательности чудодѣйственному его воздѣйствію на мой организмъ.

Видъ на всю Форосскую мѣстность открывался съ парохода изумительный. Прежде всего, бросались въ глаза отвѣсныя скалы Яйлы съ промежуточнымъ Байдарскимъ переваломъ, подъ которымъ, во всей своей величавой красѣ, на красно-мраморномъ утесѣ высился великолѣпный Божій храмъ, сооруженный А. Г. Кузнецовымъ.

Внизу разстилалась живописная зеленѣющая долина, съ прекрасными зданіями и заманчивыми уголками „Райскаго” сада.

Все это медленно, какъ грандіозная кинематографическая лента, проходило передъ нашими очарованными глазами. Взглянувъ на нашу церковь, мы оба, словно сговорившись, сняли шапки и истово перекрестились, возблагодаривъ Господа за милость его и наше благополучное совмѣстное путешествіе.

Дома мы застали всѣхъ въ добромъ здравіи и полномъ благополучіи. Лично я чувствовалъ себя превосходно, и съ разрѣшенія доктора Брюховскаго ,предпринялъ вскорѣ другое путешествіе, уже дѣлового характера, совмѣстно съ нашимъ Форосскимъ коммивояжеромъ Вальтеромъ. Предстоялъ намъ объѣздъ южнаго рынка по сбыту винограднаго вина — Одессы, Харькова, Кіева и др.

Мнѣ самому хотѣлось на мѣстѣ разобраться въ условіяхъ виноторговли и нащупать возможность наибольшаго распространенія Форосскаго вина, сбытъ котораго, за время моего пребыванія на югѣ, мнѣ удалось почти удвоить въ предѣлахъ лишь ближайшихъ рынковъ спроса — Севастополя, Ялты, Алушты съ ихъ окрестностями. На такой же успѣхъ g разсчитывалъ и въ названныхъ густо-населенныхъ районахъ, извѣстныхъ своимъ широкимъ спросомъ на виноградное вино.

Начали мы свою поѣздку съ Севастополя, избравъ отличный пароходъ того же Русскаго Общества „Цесаревичъ Георгій”.

Послѣ бурнаго перехода доѣхали мы до Одессы, гдѣ остановились въ лучшей тогда гостиницѣ „Лондонъ”, славившейся своей ѣдой — особенно знаменитой ухой изъ морскихъ „бычковъ”.

Одесса показалась мнѣ большимъ культурнымъ городомъ, красиво застроеннымъ многоэтажными солидными зданіями и украшеннымъ превосходными памятниками, садами и бульварами.

Жизнь города сосредоточена была, главнымъ образомъ, въ его огромномъ порту съ многочисленными крытыми платформами, конторами и спеціально приспособлеными зданіями. Неоднократно, пользуясь близостью моей гостиницы, я заходилъ въ него и любовался кипящей тамъ работой.

При мнѣ какъ разъ шла разгрузка китайскихъ чаевъ, и я случайно познакомился съ Одесскимъ довѣреннымъ Товарищества „Губкина-Кузнецова, С. О. Сыромятниковымъ, любезно пригласившимъ меня на ихъ „развѣсную”. Это было огромное зданіе, приспособленное подъ разныя манипуляціи, совершаемыя спеціалистами съ пробой чаевъ, ихъ купажированіемъ, расцѣнкой, развѣской, укупоркой и пр. По случайному и счастливому для меня совпаденію, за сравнительно недолгій промежутокъ времени, мнѣ удалось видѣть — сначала въ Чаквѣ — сборъ и производство чая, а затѣмъ здѣсь, въ Одессѣ, — познакомиться со всей сложной процедурой подготовительныхъ операцій для розничной его продажи. Все это было для меня ново и чрезвычайно интересно.

Близость морского порта, съ его безчисленными дымящими пароходными трубами, оказалась, совершенно неожиданнымъ образомъ, непріятнымъ для меня сосѣдствомъ: окна мои из гостиницы „Лондонъ” выходили на Николаевскую набережную и Одесскій портъ. Въ первый же день, покидая свой номеръ, я забылъ закрыть окна. Вернувшись лишь къ вечеру, я увидалъ все свое платье, бѣлье, бумаги и пр. покрытымъ толстымъ слоемъ черной копоти... Конечно, на послѣдующее время пришлось быть предусмотрительнѣе.

Времени я съ Вальтеромъ не терялъ. Мы встрѣчались съ нужными для сбыта нашего вина людьми, изъ числа коихъ наиболѣе интересными оказались: грекъ А. А. Трапани, глава большой транспортной конторы, и нѣкій Кочетковъ. При ихъ посредствѣ мнѣ удалось запродать большую партію Форосскаго вина на Дальній Востокъ — въ Ханькоу и Манчжурію. Ради этого пришлось просиживать съ упомянутыми лицами въ отдѣльныхъ кабинетахъ уютнаго Лондонскаго ресторана, угощать и самому угощаться вкусными яствами. Имѣлъ я случай отвѣдать и пресловутую уху изъ бычковъ, о которой такъ много говорили. Она оказалась удивительно вкусной.